Евгений Гаркушев - Грани матрицы

С трудом оглядевшись по сторонам, я заметил, однако, что мало кто испытывает серьезные неудобства. Некоторые читали ярко раскрашенные книжки, другие смотрели на экраны, вмонтированные перед креслами, а третьи даже жевали. Старушки шептались между собой.

Инна, удобно расположившись в своем кресле, поглядывала на меня со смесью интереса и восторга.

– И ты совсем их не испугался? – спросила она.

– Полицейских? – уточнил я. – Да как тебе сказать… Приятного, в общем-то, мало…

– Да нет, я об этой банде! Их четверо, а ты один!

– Да хоть пятеро, – улыбнулся я. – Они же показушники. Молодые беззубые щенки. Побежали жаловаться полицейским, когда я вышел из леса без идентификатора. Кстати, что это такое? У вас в институте такие документы?

– Не только в институте. Везде, – ответила Инна. – А насчет молодежи ты зря. Они могли и не отвязаться так легко. Наркоманы, скорее всего. Но приняли тебя за настоящего гладиатора…

Девушка осеклась и испуганно уставилась на меня.

– А что, я очень похож?

Сравнение с бойцами древних римских амфитеатров меня только позабавило. Похоже, девочка боялась меня обидеть. Но, по-моему, на гладиатора я походил меньше всего. Особенно в этом мягком, домашнем синем свитере. И с тщательно спрятанным столовым ножом в заднем кармане.

– Нет, что ты, – соврала Инна, глядя мимо меня.

Но было ясно – похож, и даже очень. Именно по ее притворно-вежливому тону.

Состав подбирался к Москве, а я уже понимал, что и вправду прошло порядком времени с тех пор, как я отключился на приятном банкете в сосновом бору.

Пусть вокруг института терлись подозрительные личности. Пусть там в ходу идентификаторы и прочие электронные средства доступа и расчета. Но и все вокруг было слишком необычным. И станции. И люди. И средства передвижения. Я словно бы попал в другую реальность.

Дома – огромные башни из зеркального стекла. Между ними – стеклянные трубки-мостки. Огромные платформы, неизвестно для чего поднятые к самому небу. Колышущиеся толпы ярко одетых людей внизу.

Я посмотрел в упор на свою спутницу.

– Какой сейчас год, Инна?

– Профессор Варшавский считает, что вам не нужно этого знать, – вздохнула та, пряча глаза. – Пока.

– И куда ты меня везешь?

– К себе домой. Куда я еще могу вас везти? Где мне вас спрятать?

– А зачем меня прятать?

– Ты же сам хотел, – вздохнула Инна.

Девушка постоянно сбивалась с «вы» на «ты» и наоборот. Наверное, я казался ей каким-то монстром. Но зачем тогда она хочет меня прятать? Да еще у себя дома? Или она собирается выдать меня полиции? Впрочем, такая возможность у нее уже была, и она ею не воспользовалась.

– Ты не обязана мне помогать, – сказал я. – Хотя, похоже, мне больше не на кого положиться.

– Я и сама считаю, что тебе лучше уйти из института, – прямо глядя мне в глаза, проговорила девушка. – У человека должен быть выбор. У тебя – особенно.

Почему она так ревностно встала на защиту моих прав, я уточнять не стал.

– На следующей станции выходим, – объявила Инна, когда поезд загрохотал по эстакаде над многоэтажными серыми коробками, скорее всего складами. – Пересядем в метро.

Станция монорельса оказалась еще хуже, чем «бешеная электричка». Стеклянное блюдце где-то высоко над домами. Толпа людей внутри. Бешено мчащиеся вверх и вниз эскалаторы в прозрачных рукавах.

Мы протолкались к эскалатору с надписью «в метро» и буквально рухнули вниз. Минута – и движущаяся лестница принесла нас в подземелье, на станцию «Речной вокзал». Если не считать новых, свежепрорубленных ходов и массы людей на перроне, метро мало изменилось.

– Платить не надо? – спросил я.

– Если бы мы вышли в город, я зарегистрировала бы карточку и мне бы вернули часть тарифа, – объяснила Инна. – А на в метро поедем в счет того, что я уже заплатила за монорельс.

– Ясно, – кивнул я.

Мы вошли в вагон, и я попытался изучить новую схему метрополитена. Линии метро уходили своими концами едва ли не в соседние области. Тут и там мигали непонятные значки. Один, как я понял, означал выход на монорельсовую дорогу. Два других, видимо, тоже показывали места перехода на альтернативные линии передвижения.

– Две пересадки – и мы дома, – сказала Инна.

– Послушай, а если тебя поймают? – спросил я. – Это ничем не грозит?

Спросил, и сам устыдился. Конечно, грозит! Но без нее что мне делать? Я ведь даже не доеду до той станции метро, на которой меня ждет карточка с деньгами.