Евгений Гаркушев - Грани матрицы

Часть пикетчиков раскрасили себя наподобие мишеней. Видимо, они хотели сказать нам: стреляйте в меня, других не трогайте! Другие гневно потрясали различными предметами спортивного снаряжения, весьма приспособленными для того, чтобы наносить ими увечья средней степени тяжести. Эти были не прочь помочь полиции, да только полиция их помощи не просила.

Длинноволосая молодежь тусовалась под воротами без ясно выраженной цели. А некоторые бритые молодчики – тоже имевшие в руках импровизированное оружие, – выкрикивали лозунги в нашу поддержку. Бритые скучились на правом фланге толпы, «спортсмены» – на левом. Хрупкий барьер из пацифистов вряд ли мог помешать им сойтись в рукопашной. И время от времени они, наверное, добирались друг до друга, о чем свидетельствовали перебинтованные головы и конечности некоторых особо рьяных пикетчиков.

Дежурный офицер, командовавший оцеплением, вприпрыжку подбежал ко мне:

– Господин Каркунов, пожалуйста, вернитесь на станцию!

Для полицейских все клоны Воронова в цивильной одежде были Каркуновыми. Что ж, мы не собирались их разубеждать, поэтому указывать полицейскому на его ошибку я не стал.

– Мне бы хотелось пообщаться с народом, гражданин, – без тени насмешки сообщил я.

– Такое общение может закончиться плачевно. Половина собравшихся намерена вас линчевать, другая половина хочет носить вас вокруг станции на руках. Наподобие флага.

– Может быть, стоит выяснить, кто сильнее? Ведь кто сильнее, тот и прав. Не так ли?

– Буду вынужден воспрепятствовать, – заявил офицер, кивая на пожарные машины, дежурившие в холодке, под навесом. – Споры подобного рода решаются, в лучшем случае, на референдумах. Но не в кулачных боях кучки фанатиков.

– Тогда я хотел бы дать интервью, – сказал я.

Мне было грустно. Лиза – неизвестно где, неизвестно с кем. Не очень-то спешит ко мне. Нервы на пределе, и даже «культурная программа», которую мы с Димой себе позволили, не помогает. Почему бы не постоять перед телекамерами? Какое – никакое развлечение.

– Пожалуйста, – кивнул лейтенант. – Я пущу человек двадцать журналистов за оцепление. Но имейте в виду: возможные последствия будут на вашей совести.

– Хорошо, – легко согласился я.

Под возмущенные вопли собравшихся операторы, нагруженные штативами и камерами, и ничем не обремененные журналисты прошли за импровизированную калитку в решетчатом металлическом ограждении, возведенном наспех перед входом.

– Ваши вопросы? – обратился я к собратьям по Цеху. Все-таки, как ни крути, я оставался журналистом. По крайней мере, воспринимал себя таковым.

– Вы кто? – бойко спросила молоденькая рыжая девчонка.

– В каком смысле?

– Который из клонов? – уточнила девушка.

– Какая вам разница?

– Вы принимали решения захватывать ГигаТЭЦ? Или вас втянули в это?

– Никто и никого не может ни во что втянуть против его воли, – сказал я. – Решения мы принимали порознь. Но проводим единую линию. Важно только это.

– О линии, – решительно вмешался толстый, коротко стриженный парень в шортах и футболке. – Правда ли, что вы все равно взорвете станцию, когда ваши требования будут выполнены?

– Нет, – коротко ответил я. – Станция будет работать и приносить пользу обществу. Всему человечеству.

– А ты думал о пользе, когда ставил на карту жизнь тысяч людей? – закричал вдруг тощий, как щепка, человек. – Смерть клонам! Эвакуировать всех, взорвать станцию! Вернемся к природе, братья!

– Этот шизик – не из наших, – заметил толстый. – Пролез к журналистам от пикетчиков.

Вопящего и сучащего ногами экстремиста уволокли за ограждение двое полицейских, а у меня пропала охота разговаривать.

– Небольшое заявление, – обратился я к собравшимся. – Мы хотим жить спокойно. В справедливом мире. Мы не делаем ставку на террор. Просто так вышло. Извините.

Тронув за руку Диму Кожухова, я пошел обратно, на станцию.

– Отпустите хотя бы этого заложника! – закричала симпатичная брюнетка, чем-то напомнившая мне Лизу.

– Я его не держу, – ответил я остановившись. – И Дима, и профессор Романов помогают нам добровольно. Точнее, они помогают не нам, а тем, кто нуждается в бесперебойной работе электростанции. Остальные позорно сбежали, испугавшись за свои шкуры. А эти ученые остались. Поэтому и мы доверяем им. Гражданин Кожухов волен уйти со станции в любой момент. Он не заложник. У нас вообще нет заложников. И вообще – я попросил бы всех, кто сейчас работает вокруг ГигаТЭЦ, уехать хотя бы за сотню километров. Мало ли что может случиться.