Сергей Герасимов - Бабочка и мышь

– Тогда вас банально посадят, – выразилась директор клиники.

– Тогда я заложу всех, – сказала Надеждина, – и вас в первую очередь.

– Хорошо, я заплачу за вас сама, в долг, – сказала директор клиники, – но вы уволены и не расчитывайте на хорошую характеристику. Плюс, с вас два процента в месяц, пока не отдадите. Два процента с полутора тысяч, это…

– У меня маленький сын, – сказала Надеждина, – я вам горло перегрызу. Я уйду только с хорошей характеристикой плюс три тысячи.

– Что? – изумилась директор.

– Три тысячи долларов – и я никого не заложу.

Надеждина начала кричать.

Ее оставили пока на работе, но, чтобы история погрузилась на дно коллективной памяти, как ей и положено, требовалось вмешательство посредника.

Для этой роли идеально подходил доктор Кунц. Если каждый станет требовать по три тысячи за молчание…

– Жена! – позвал доктор. – Телефон принеси.

– У меня имя есть, – отозвалась жена и не пошевелилась.

Доктор Кунц продолжал сидеть у окна. На дороге остановилась машина и из нее вышла девушка. Доктор открыл медицинскую книгу в зеленой обложке и попытался сосредоточиться на букве «ж».

Итак, из машины вышла девушка и медленно пошла в сторону его дома. Доктор попытался снова найти взглядом букву «ж», но на этот раз не удалось.

Девушка шла в сторону его дома; ага, это та самая, которая легла на обследование в пятьсот шестую палату. Красивая, милая, странная, томная и, еще раз, странная. Хорошая, но обречена. Обследование показало рак аорты. Еще месяц, самое большее, и аорта расслоится, прорвется, кровь пойдет во внутренние полости; сердце почти перестанет прослушиваться, потому что будет плавать в мешке из крови, потом неделя или две постельного режима – и смерть. Она еще не знает деталей и сроков, иначе не была бы так спокойна. Красивые ноги, жаль, пропадут.

Никакого сравнения с женой. Как может здоровый мужчина жить с такой рептилией? Господи, бывает же такое на свете! – он представил себе женские ноги и восклицательная мысль относилась к ним.

– Жена! – позвал доктор Кунц.

Жена вошла в комнату.

– У меня имя есть.

– Я сегодня буду работать, РЕГИНОЧКА, – сказал он, нажимая на последнее слово, – а ты должна съездить к Надеждиной и передать ей письмо. Вы ведь подруги, пусть это исходит от тебя.

– Почему не по почте?

– Это очень деликатное письмо.

– У тебя что, с ней секс? – спросила Регина и наклонила голову влево, как делала всегда, когда хотела скрыть свои эмоции. В этой позе, кстати, ужасно раздражающей мужа, она могла стоять часами – во время долгих семейных ссор. Ее глаза оставались непроницаемы, а губы лишь слегка кривились в улыбке недоумения и время от времени испускали очередную липкую гадость. И только тогда, когда доктор Кунц говорил что-либо действительно очень обидное для нее, Регина делала такую гримасу, какую делает человек, желающий почесать себе спину, но не имеющий возможности дотянуться. А что касается ног, то Регина имела фигуру, равномерно расширяющююся книзу. Ну что же, подумал доктор Кунц, великий Фрейд тоже не спал со своей ненаглядной после тридцати пяти лет.

Доктору было уже сорок, и столько же его жене.

Регина все же взяла письмо и отправилась к Надеждиной. У крыльца она встретила девушку из машины.

– Вы к доктору? – спросила она.

– Я по личному вопросу.

Девушка взглянула вниз и поковыряла песок носочком туфельки. Регина тоже взглянула вниз, но ничего интересного не увидела – прель одна.

– Он сейчас занят и никаких личных вопросов решать не будет. Вы кто такая?

– Я его пациентка. Меня зовут Алиса.

– Детей так не называют, – ответила Регина с точно расчитанной ядовитостью.

– Мне семнадцать лет, я не ребенок.

– Какое у вас дело?

– Я скажу только доктору.

– Я вас не пущу.

Алиса открыла сумочку и вынула двадцатку.

– Можно теперь?

– Смотря что. Можно, но я буду присутствовать.

– А если так, чтобы вы не присутствовали?

Регина повернула голову набок и прикрыла глаза – это означало, что она задумалась. Ее мозг пытался правильно решить задачу со многими неизвестными.

– Допустим, я уйду и скоро вернусь?

– Допустим, вы не вернетесь до утра? – сказала Алиса.

Алиса была очень стройна, даже чересчур стройна – казалось, ее талию можно было полностью охватить двумя ладонями. Та же тонкость была в каждой черточке ее лица – лицо бледное, будто изваянное из полупрозрачного камня. Такие с первого взгляда нравятся мужчине, но со второго нравятся уже не так сильно. Длинные светлые волосы, должно быть, мягкие и тонкие. Если бы на луне водились женщины, они были бы именно такими хрупкими и тонкими – на луне тяготение в двенадцать раз меньше земного. Посмотрела бы я, как ты воду таскаешь ведрами, – подумала Регина, – тебя бы сразу скрючило. И хотя сама Регина никогда не таскала воду ведрами, она успокоилась от этой мысли. – Допустим, вы не вернетесь до утра?