Сергей Герасимов - Часть той силы

Сверток с костями остался при нем, хотя полиэтилен был разорван в нескольких местах, а с одного края оплавлен. Кости внутри разъединились и перемешались; теперь они потеряли всякую форму.

– Они не собирались тебя убивать, – объясняла Ауайоо, – однако, ничего хорошего тебя не ждало. Они бы отрезали тебе левую руку и левую ногу, а на правых оставили бы лишь по большому пальцу, удалили бы левый глаз, левое легкое, левое ухо и левую почку. Плюс убрали бы несколько других парных органов. Таким образом, все органы и конечности остались бы у тебя в единственном числе.

– Зачем?

– Они бы также удалили все зубы с левой стороны. С их точки зрения, это способствует единомыслию. Все, что можно, остается в единственном экземпляре. И ничего левого, все только правое; это позволяет тебе стать более правым, чем ты был до операции. Ты бы достиг совершенства. Они так обрабатывают своих высших жрецов, а потом прислуживают им; и это большая честь, на самом деле. В некотором смысле они правы.

– Правы?

– Подобные операции на самом деле помогают единомыслию.

– Что же ты раньше не сказала, я бы согласился, может быть, – сказал Ложкин, воткнул лопату в глину и сел на траву. Могила, которую он выкопал, была небольшой, но достаточной, чтобы вместить пакет с костями. Вокруг него, везде, где позволял видеть рельеф местности, стояли статуи с закрытыми лицами. Десятки тысяч статуй покрывали все пространство до самого горизонта. Они стояли так близко, что могли бы взяться за руки, если бы были способны двигаться.

– Правильно ли я делаю? – спросил он.

– Не знаю, – ответила Ауайоо. – Может быть. Но, в любом случае, времени уже не осталось. Ничего другого ты не успеешь сделать. Согласна, это было хорошей идеей.

– Я думаю так. Чтобы остаться в живых, мне нужно уничтожить семейное проклятие, – сказал Ложкин. – Правильно? Я не могу это сделать. Я не могу уничтожить вину, – что было, то было, – но в моих силах попросить прощения. Поэтому я делаю то, что я делаю. Тем, что я делаю сейчас, я прошу прощения за то, что было сделано сто лет назад. Это искупление. Я похороню то, что осталось от их тел, и пусть будет им земля пухом. Это принесет хотя бы немного мира этому миру. Немного спокойствия. Это нужно было сделать давным-давно. Вот только нужен ли крест на этой могиле?

– Вряд ли, – ответила Ауайоо, – оставь просто холмик. Может быть, стоит положить камень. Что ты чувствуешь? По-настоящему, в самой глубине души?

– Я чувствую, что делаю то, что нужно. Это трудно объяснить, это словно чувство ручья, который выбирает себе русло и никогда не ошибается. Я не храню в душе никакого зла. А еще я чувствую, что мне становится тяжело дышать. Что это значит?

– В другом мире твое тело умирает, – ответила Ауайоо. – Я думаю, так. Давай скорее, не тяни время.

Он положил сверток с костями на дно ямы, затем подумал, и разорвал полиэтилен. Выбросил пленку и бросил в яму первые лопаты глины. За его спиной послышалось тяжелое дыхание; Ложкин обернулся и увидел трех безглазых существ, которые когда-то приходили к нему ночью. Сейчас они выглядели такими же испуганными, как и тогда. Слепые животные тяжело переминались с лапы на лапу. Кем они были? И были ли они животными на самом деле?

Ложкин отвернулся и продолжил свое дело. Дышать становилось все тяжелее; ему приходилось делать передышку после каждых двух или тех лопат. Со статуями, которые стояли вокруг него, происходило нечто странное: они медленно поднимали руки в стороны, и становились похожи на чудовищные белые кресты. Все пространство до самого горизонта превращалось в громадное кладбище. Наконец, он бросил последнюю лопату и разровнял комковатую глину. Он обернулся, чтобы посмотреть на слепых существ, но их уже не было. В этот момент внутри его головы прозвучал знакомый голос.

– Я пришел потому, что ты кое-что забыл, – сказал демон памяти.

– Что?

– Забыл закрыть дверь в подземелье. Твое время истекло. Тебе уже не выйти отсюда. Но, если ты запечатаешь дверь изнутри, то никто из людей не сможет больше войти сюда. Ты обязан это сделать.

– Но ведь они бурят шурфы, – возразил Ложкин.

– Да, и получают при этом мертвые тела. Никто больше не захочет войти через шурф. Если ты запечатаешь дверь сегодня, ты спрячешь подземелье навсегда. Или почти навсегда. Дверь, запертую изнутри, невозможно открыть никаким способом, доступным человеку.

– Как поживает старушка? – спросил Ложкин.