Сергей Герасимов - Искусство умирать

Она подошла к обрыву.

– Вот. Вот здесь. Вот здесь застрелили Гессе. Такой был парень.

– А ты знаешь, кто это сделал?

– Знаю. Икемура. У него были неполадки с врожденными программами. Норман так объяснял. Кстати, где Норман?

– Да, этот проклятый Самурай…

– А что он сделал с тобой?

– Со мной? Лучше бы он меня убил.

– Нет, тогда, раньше, в музее.

– А тогда он выстрелил и обвалил на меня перекрытие; балка упала сверху, вот так. К счастью, меня совсем не повредило, только прижало слегка. Но это было, это было страшно. Я не мог двигаться. Я был цел, но двигаться не мог совсем. И знаешь, в чем было дело? Там были такие существа, похожие на крыс.

Может быть, просто крысы, я ведь живых крыс не видел. И они стали лазить по этим балкам. Я боялся, что они меня сьедят живьем, но когда я кричал, они боялись подойди. Когда я кричал, на меня сыпалась каменная пыль, я лежал лицом вверх. И вот, они лазили по балке, верх-вниз, вверх-вниз, много так. Это было и днем и ночью. А ночью я их не видел, но все время кричал, чтобы отпугнуть. Я очень устал. Больше всего я боялся, что они, невидимые, подойдут к моим плотно зажатым ногам и начнут обгладывать меня, начиная со стоп. А потом, утром я увидел, что они гызут доску, понимаешь, обычную деревянную доску. И эта доска была изогнута под нагрузкой, она придерживала другую балку, которая висела прямо надо мной и не падала. Но они грызли доску и балка должна была упасть. Я был уверен, что балка свалится прямо на меня и раздавит меня полностью. Это было делом времени. А на мои крики те крысы не обращали внимания. Ты можешь это представить?

– Нет. Это, наверное, очень страшно.

– Да.

– Как же ты выбрался?

– Ты знаешь, я сильный человек. Мне все же удалось раскачать и отвалить несколько камней и чуть отодвинуть голову. И когда та балка упала, она упала не на мой лоб, а рядом. А после этого стало легче и я приподнял еще один камень.

Потом я выбрался. Вот так.

– Почему же ты не вернулся сразу?

– Я не знал где вас искать. Я пробовал, нет, нет, что-то у меня совсем путается… После этого я… Ну как же это (Кристи подумала, что она стоит здесь совершенно одна и совершенно беззащитная радом с человеком, у которого повреждены мозги и у которого стальные бицепсы, рядом с человеком, который вздрогнул от прикосновения ее руки – это было ужасно, но сладостно). Сейчас я вспомню, да, после этого я хотел пойти к вам, но мороз был очень сильным.

Может сорок, может пятьдесят, может, все сто градусов.

– Нет, – сказала Кристи, – температура не опускалась ниже сорока двух, я помню.

– Я был раздет, я пробовал заходить в осень, я даже заходил в зиму, но не глубоко, я даже заходил и шел по снегу, оставляя следы, чтобы вы их заметили, но дальше было слишком холодно.

– Мы бы приняли твои следы за следы невидимки, – сказала Кристи.

– Меня… Я никак не мог… А потом. Потом я все время ходил вокруг.

Я ходил и питался травами и корнями, которые выкапывал, дважды сильно отравился и думал, что умру. И зачем все это? Чтобы стать идиотом.

– Но ты не идиот, – сказала Кристи, – это у тебя совсем немножко, это почти незаметно, успокойся.

– Правда?

– Правда, – соврала Кристи.

– Мои ноги были слегка повреждены и они никак не заживали, потому что я много ходил. Мои ботинки скоро развалились. То есть нет, сейчас я вспомню.

Ну… Да, один я вообще не смог вытянуть из-под камней, а с одним было неудобно и я его выбросил. Я ходил пешком. По есть не пешком, а босиком. И там ведь столько колючек. И потом я все-таки увидел вас. Я увидел дом, и сразу увидел его. Он бежал ко мне с такой радостью на лице, что я даже засомневался… И я был так слаб и никто не понял меня…

– Что после этого?

– А после этого он колол меня лекарством и говорил, и говорил, что десять, нет, я не знаю сколько, может быть двадцать или пятнадцать уколов сделают меня полным идиотом. Он говорил, что каждый укол убивает меня. Он рассказывал мне подробно. И я погружался в какой-то красный кровавый сон. Сон со вкусом крови на губах… Я ворочался в этом сне и выпадал из жизни. Когда я просыпался, я чувствовал себя все больше и больше идиотом. А потом… Потом меня спас один из роботов. Представляешь, я даже не могу вспомнить сейчас, который.

– Теперь все будет хорошо, – сказала Кристи. – Теперь…

– Нет, – сказал Штрауб, – теперь ничего не может быть хорошо. Поехали.

– Поехали. Ты хотел мне что-то показать?

– Нет, поехали домой.

– Нет, ты хотел мне что-то показать, – настаивала Кристи.