Сергей Герасимов - Нить жизни

Она поела, совсем немного, но сразу почувствовала себя лучше. Голода не было, была лишь воля и знание необходимости.

Посидев неподвижно около часа (простые ходики со смеющимся медведем перестали тики-тикать, опутилась гирька. Ходики: несколько зубчатых желтых колес и деревянная пластина с рисунком, вот и все), просидев этот час, она поела снова с тем же сознанием необходимости, взяла леску и пошла в комнату. Там она села на диван (тот самый, на призраке которого ночью сидел ОН) и принялась распутывать. И сразу поняла как нелегко это будет.

Вначале она нашла конец лесы и стала продевать его в петли, но нить была упругой, живой, играющей и, распутанная, стягивалась петлями снова. Тогда Ольга закрепила освобожденный конец за ручку дивана и стала последовательно продевать петли одна в одну. Дело пошло быстрее и правильнее, она даже увлеклась и не заметила, как опустился вечер – накрыл колпаком. Болели глаза и снова впускали потусторонние пятна, поэтому Ольга пошла в кухню и поела оставшегося. В кухне было тепло; огромная каменная печь еще не остыла. Леску можно было бы распутать до утра, в ней было еще часов на десять непрерывной работы, но пальцы слушались плохо, будто чуть примороженные, и Ольга отложила дело до утра. Какая разница когда умирать, если впереди пустая вечность?

Ночью она снова вызвала призрак сына и неотзывчивый призрак снова сел распутывать леску, как будто в этом был какой-то смысл. Может быть там, в его мире, смысл становился совсем другим. Ольга решила, что обязательно закончит работу, если ее сын так упорно стремится к этому. А после можно будет спокойно умереть. В любом случае она должна исполнить подсказку, которой она не понимает.

В эту ночь ей удалось уснуть, под утро.

Когда она проснулась, был неранний очень солнечный день, из тех дней, котрым всегда радуешься из самой своей глубины.

Она сразу вспомнила о леске и представила сегодня: сегодня закончить, а потом… Пусть все закончится скорее.

Но за ночь леска, непрочно привязанная, сумела отцепиться от дивана и снова свернулась в привычную путаницу. В этот раз Ольга привязала ее накрепко и решила не отступать, пока работа не будет сделана. Как автомат, она проделала ежедневные мелочи, приготовила еду, подняла гирьку в ходиках.

Над морем собирались тучи, но не спешили приближаться, а грудились на полпути от горизонта.

Только к полудню она смогла приняться за работу. Теперь она работала быстрее, найдя простую тактику: аккуратно вынимать петлю из петли и не делать ничего другого, даже если кажется, что нужно. Постепенно из невозможной груды появлялись длинные свободные исключения, Ольга аккуратно раскладывала их на полу. Когда стало холодно, она протопила печь, и снова вернулась к простой работе. День отгорел.

Где-то посреди гулкой ночи она закончила, крепко привязала второй конец и упала на кровать. Кровать все еще не существовала, но начинала приобретать легкую вещественную плотность. Ей снилась леска: бесчисленные петли, извивы, изгибы, полузатянутые узелки, готовые затянуться намертво при неверном движении пальцев. Олег был где-то рядом, невидимый, но говоривший ей насмешливо, что ничего не выйдет. И она сердилась на него, как, бывало часто, сердилась на самом деле. Несколько раз за ночь она просыпалась и в темноте комнаты плавали неуместные видения: хорошо дрессированная белая собака несла на шее тяжелое колесо, муравейник поедал огромную желтую муху, уже мертвую, распускались, жирно блестя, быстрые весенние листья.

Проснувшись, она вспомнила, что пора снова одеваться к собственным похоронам (мертвые должны выглядеть красиво), и проверила мысленно, не забыла ли чего. Наверное, нужно оставить дом в порядке, прибрать в комнатах, может быть, даже оставить записку, все обьясняющую. Но кому и зачем? Не хотелось вставать и что-либо делать. Новый день снова был долог как вечность, он вместит в себя сколько угодно жизни, ненастоящей, и одну настоящую смерть. Правда, она уже не спешила умирать.

Без особого удивления она заметила, что леска запутана снова. Оба ее конца оставались привязанными к диванчику, но средина, видимо, привыкшая за годы к запутанности, вернулась в свое обычное состояние. Просто нужно было намотать все на палку, но вечером Ольга забыла это сделать. Казалось, леска имеет свой характер и свою собственную жизнь, но Ольга знала, что только казалось.

В этот день она снова проделала ту же самую работу уже без особого труда, зная наизусть многие петли, и успела до позднего вечера. Пустые комнаты начинали заполняться мерцающими образами вещей, тех же, что были при Олеге. Вещи еще не были по-настоящему материальны, но уже можно было снять с крючка платье или пальто, вынести ведро золы или посмотреться в зеркало. Закончив, она намотала леску на гладкую палку и прочно связала концы. Теперь ничего не могло случиться. Значит, завтра.