Сергей Герасимов - Власть подвала

Это было довольно легко сделать. Уже через несколько секунд я ощутил между ладонями нечто предметное.

– Труднее всего обмануть зрение, потому что зрение это самый точный аппарат мозга, – продолжал он. – Еще долго твои фантомы будут оставаться невидимыми.

Дай его мне!

Я отдал ему то, что висело между моими ладонями.

– Плохо. Он был рыхлым и сразу распался. Сделай еще раз.

С созданием фантомов дело двигалось довольно вяло. Хороший фантом требовал хорошего раздвижения сознания, а это было мне недоступно. Я научился создавать больших, неповоротливых и довольно некрасивых фантомов. Но о том, чтобы сотворить копию человека или дракона со множеством деталей, и речи быть не могло. Впрочем, я никогда толком не умел рисовать, а тут нужно было то же самое: изобразительный талант.

Еще одной тайной, которая так и осталась для меня за семью печатями, было удивительная способность скарелов подключаться к информации. Как я понял из объяснений, они могли считывать любую информацию из громадных, если не всеобъемлющих хранилищ, причем делали это мгновенно и без всяких усилий.

Скарелы не нуждались в книгах, в обучении, в телевидении и в компьютерах. Почти не нуждались в общении. Мозг каждого из них работал гораздо быстрее и надежнее компьютерной сети. Поначалу меня удивляли их безграничные познания, их способность процитировать любую книгу, быстро назвать любые цифры, не задумываясь дать обоснованный ответ на любой вопрос, но потом я понял, в чем дело. Увы, хотя этот учебный предмет привлекал меня гораздо сильнее остальных, я так и не сдвинулся с мертвой точки.

Необязательностью общения объяснялась и такая особенность скарелов, как отсутствие имен. Вначале меня просто выводило из себя, что никого здесь никак не зовут; я не мог понять как обратиться или упомянуть кого-то. Потом я научился составлять определенный мысленный слепок для каждого знакомого скарела и этого оказалось достаточно. Стоило мне заговорить и все понимали о чем идет речь. Никакие земные слова не могут передать этого странного взаимодействия, поэтому при пересказе мне иногда приходится погрешить против истины. И только здесь я наконец-то понял почему моя память никогда не удерживала имен. То, что что на земле казалось неприятным и утомительным дефектом, здесь было вполне нормально.

Параллельно с фантомами я изучал обездвиживание. Цель заключалась в том, чтобы мгновенно и на нужное время парализовать избранное существо. Скарелы могли обездвижить даже неживой предмет, например, волны на воде. Я попробовал пройти по таким волнам и убедился, что они чрезвычайно скользкие – невозможно устоять.

Я грохнулся, а учитель рассмеялся. Волнистая поверхность воды была твердой, как стекло. Если бы не мои боевые навыки, я бы сломал руку.

– Молекулы этой воды тоже неподвижны, – сказал он, – они парализованы моей волей. Поэтому они не обеспечивают силу трения.

– А как же быть с хождением по водам?

– Чтобы пройти по воде, нужно не просто ее обездвижить, но и создать на поверхности особый слой. Но тебе не нужно хождение по водам. Тебе нужно останавливать врага.

– Где вы найдете для меня столько врагов?

– Скоро увидишь.

Это меня не обрадовало. Я уже давно начал догадываться, что готовят меня не к спокойной жизни с макаронами на кухне. Похоже, что с моралью у скарелов не меньшие проблемы, чем у землян. Осознав это, я начал учиться с удвоенным рвением. Возможно, что мне прийдется побороться и за собственную жизнь.

Я продолжал свои ночные полеты. Я старался быть осторожным, но, насколько я мог судить, слежки за мною не было. Я нашел еще три больших платформы, усыпанных черепами. Все они располагались довольно далеко от города. Некоторые из черепов были еще совсем свежими, хранящими запах плоти, а были и такие, которые казались пролежавшими здесь многие тысячи лет. Я пытался понять отчего умерли все эти люди. Я пытался понять откуда взялось здесь, в этом отдаленном мире, такое количество людей. Может быть, скарелы грабят земные могилы в поисках нужных им биологических материалов? Я уже начал склоняться к такому предположению, когда нашел группу из тринадцати черепов, которые все имели одинаковые треугольные дырочки у виска. На земле, насколько я помню, пока еще не стреляют треугольными пулями.

Изредка я находил странные черепа: такие, будто их изгрызли древоточцы; с провалами и выпуклостями; очень плотные или истонченные; имеющие неправильную форму. Это были черепа больных людей – но на земле не было болезней, которые оставляют подобные следы. Были ли такие болезни здесь?