Сергей Герасимов - Это твой дом

– Я не хочу вниз!

– Это единственный выход!

Первая капля уже дрожала у дверей. Василий выстрелил и взорвал ее вместе со стеной.

– Это ты виноват, – тихо сказал Нина.

– Согласен.

– Ты убил их всех.

– Может быть, и не всех.

Когда шар начал опускаться, он освободил руку, чтобы переключить болтер на индивидуальное поражение. В этот момент она толкнула его в спину. Вначале он не понял, что произошло. Он летел вниз, переворачиваясь, потом выровнялся. Он увидел, как ее воздушный шар с коричневым прямоугольником привязанного гроба поднимается к солнцу. Она так хотела подняться выше – и все же поднялась. Может быть, она достигнет своего рая.

Вскоре он увидел свой корабль и пролетел мимо. Шансов не оставалось, но все же не стоило разбиваться об эту бугристую вертикаль. Стена имела собственное, хотя и слабое, гравитационное притяжение, поэтому рано или поздно она бы притянула Василия и разодрала бы его на мелкие клочки, как терка. Поэтому он сделал несколько кувырков в воздухе, удаляясь от стены. Потом расстегнул куртку и попробовал управлять полетом с помощью импровизированных крыльев. Это оказалось несложным. До земли не меньше десяти тысяч километров. Это означает много часов падения.

Он попробовал произвести мысленный расчет, но нужные формулы никак не приходили в голову. Падать еще часа два или три, не меньше. Он посмотрел на часы.

Три часа спустя он посмотрел на часы снова. Все в порядке, стрелка движется. Нижняя часть вертикали уже погрузилась во тьму: приближалась ночь. Ему не хотелось умереть ночью, но прийдется. Не может же эта стена быть и на самом деле бесконечной?

Когда вышло солнце, он все еще летел. Но мир вокруг него неуловимо изменился. Сейчас ему казалось, что он смотрит вверх из полутьмы глубокого колодца. Воздух изменил цвет: он стал голубым и каким-то вязким, он струился сквозь пальцы и волосы, как вода. Вертикаль пролетала невдалеке, километрах в двух от него, но сейчас падение стало гораздо медленнее.

Он расправил полы куртки и почти завис в воздухе. Боже мой, конечно! На такой глубине плотность воздуха может приблизиться к плотности воды. Так и обстоят дела на планетах-гигантах, на Юпитере и Сатурне: атмосфера там постепенно сгущается, становится плотнее с каждой тысячей километров, вначале достигает плотности жидкости, потом плотность растет, и газ становится плотнее камня. Там нет твердой поверхности, там есть только чудовищно сжатый газ. И, если уронить камень, он будет падать до тех пор, пока его плотность не сравняется с плотностью атмосферы, а потом навечно зависнет в раздутом брюхе этого газового чудища. А еще глубже, там, где воздух становится плотнее камня, атомы вжимаются друг в друга, и начинают сливаться, выделяя тепло. Так когда-то зажглось наше Солнце.

Человеческое тело теряет вес, а вместе с весом и скорость. Вот почему он падал так долго. С помощью куртки он сейчас он мог скользить в толще воздуха, как скат манта в толще воды. Он приблизился к вертикали. Сейчас скорость падения стала совсем маленькой, всего километров тридцать или сорок в час. Сейчас нужно держаться ближе к стене. Сейчас, когда дно этого колодца стало гораздо ближе, потоки плотного воздуха в любую секунду могут развернуться и понестись прочь от стены в неизвестность. Это означало бы верную гибель.

Василий достиг поверхности только к полудню. Это была Земля, это была знакомая родная планета, вся зеленая и совершенно безлюдная. Воздух был вязким и теплым. Медленный, но чудовищно плотный ветер дул в сторону от исполинской стены, темнеющей невдалеке. Ветер сбил Василия с ног, как струя водомета. К счастью, ему удалось схватиться за корень. Деревья росли низкие, скрюченные, будто придавленные к земле. Они напоминали гвозди, которые не вошли в доску, а просто сплющились под ударом молота. В мясистой короткой траве ползали длинные розовые черви. Там и здесь росло нечто, напоминающее кактусы. Василий не надеялся встретить людей здесь. Человек не выживет долго при таком давлении. Пока что он чувствовал себя сносно; внутреннее и внешнее давление было скомпенсированно – но несколько недель спустя начнутся необратимые процессы, а затем – смерть. Вот он, ад. Ад, куда сбрасывают приговоренных.

Тут ему пришло в голову, что приговоренные, сброшенные в пропасть, на самом деле могут быть живы. Кому-то не повезло, кто-то неудачно приземлился, кто-то разбился о вертикаль, кого-то унесло ветром, но остальные… Для начала стоит спрятаться. Там, где поток разворачивается, должна быть область турбулентности, воздуховорот, а позади него – зона покоя. Он пополз по корням к подножию стены. Это было тяжело, сердце стучало. Несмотря на это, Василий почти не дышал. Одного неглубокого вдоха хватало на несколько минут. Он ощущал, как плотный воздух втекает в трахею. Воздух можно было пить, как кофе, и это не было неприятно.