Александр Громов - Корабельный секретарь

Дженкинс упорно избегал встречи. Арсений сам нашел его на пустынном смотровом ярусе. Удаляющаяся сигма Октанта, превратившись в невзрачную желтоватую горошину, уже никого не интересовала. «Атлант» готовился к финальному подпространственному прыжку. К Земле.

– Я слышал, вас можно поздравить? – вяло поинтересовался денди.

– Еще нет, – признался Арсений, отметив, что Дженкинс подчеркнуто перешел на «вы». – Но пассажиры ходатайствуют…

– Значит, награда у вас в кармане. Радуйтесь. За вас хлопочут влиятельные лица, и я, пожалуй, не стану им мешать. Вы ведь, как я слышал, спасли группу остолопов, застрелив кровожадного каннибала? Без сомнения, полумертвый мальчишка, весь в ожогах, всех бы вас убил и съел за один присест…

– Вот ваш пистолет, возьмите.

Дженкинс сделал отрицательный жест.

– Оставьте себе… герой. Конечно, вы не застрелитесь, но хотя бы не провоцируйте меня убить вас…

– Вы виновны не меньше моего.

– Да. Вы сделали меня виновным… Господи, да неужели у вас не было другого выхода?

– Ради сына, – тихо сказал Арсений.

– Всегда найдется ради чего, – меланхолично возразил Дженкинс. – Но посмеете ли вы рассказать сыну правду?

– Что вы можете знать об этом? – крикнул Арсений ему в лицо. – Разве вам приходилось выцарапывать, выгрызать принадлежащее вам по праву? Вам, кому все досталось от рождения? Вам, прожигателю жизни?!

На мгновение ему показалось, что Дженкинс сейчас ударит его. Захотелось драки. Ну же, чего ждешь? Начинай!

Чуда не произошло. Дженкинс не снизошел.

– Да, я прожигаю жизнь, – сказал он, отступив на шаг, чтобы ненароком не коснуться Арсения, – но только свою.

– Мальчишка все равно погиб бы! – кричал Арсений. – К тому же он дикарь, грязный дикарь! И он напал первым!..

Дженкинс круто повернулся на каблуках и пошел прочь, ничего не ответив.

Арсений прижал пылающий лоб к иллюминатору. Что ж… хорошо уже то, что денди удержался от изречения банальностей. Мол, ничтожество – и во дворянстве ничтожество, видовая принадлежность козявки не зависит от высоты ее полета. И это правда.

Можно знать ее. Но говорить о ней совсем не обязательно.

И все-таки он вернется с подтвержденным дворянством, и они с Ритой наконец-то вступят в законный брак, и он усыновит собственного сына. Разумеется, надо раздать долги и выполнить данное господину Прохазке обещание – пойти с ним по трюфели с хряком Чемпионом. Чего же еще желать?

Арсений догадывался чего. Вероятно, Дженкинс считает его подлецом, но это не так. Подлец не захотел бы забыть то, что произошло на Потеющем материке, подлецу было бы все равно.

Забыть – нет, невозможно. Но выход, конечно же, есть – не вспоминать то, что никак не забывается.

Этому не надо учиться, это придет само. Главное, знать, что в любой ситуации всегда найдется выход, отдушина, щель.

Особенно для очень мелких существ.

Всегда ли?

Арсений еще не знал, что всего минуту спустя он некстати вспомнит слова боцмана Ферапонта о том, что «Атлант» – тот же «Титаник» и когда-нибудь кончит сходным образом. Он не знал, что до конца полета не сможет избавиться от этой мысли, что она скрутит его, заставив просыпаться по ночам с пулеметным сердцебиением, а днем держаться поближе к эвакуационным палубам, потея от страха, ругая Ферапонта и сетуя на подлюку-судьбу, наотрез отказывающуюся оперировать категориями справедливости и несправедливости. Он не знал, что боязнь внезапной смерти останется с ним на многие годы, совершенно отравив семейное счастье. Все это ему еще предстояло испытать.

А пока – целую минуту – он искал в себе новую точку душевного равновесия и даже улыбнулся своему отражению в иллюминаторном стекле, почувствовав, что вот-вот найдет ее.

2002 г.