Александр Громов - Сила трения качения

И все-таки взбираться в горы было много легче, чем прорубаться сквозь лес.

Семь суток в запасе. Двести шестьдесят километров до цели. Это сколько же надо проходить в сутки?.. А, что толку высчитывать! Не на равнине. Главное – перевалить через хребет и переплыть озеро…

Весь день Виссарион катил стол вверх. Склон медленно, но неуклонно становился круче. Давно кончились кусты и трава, теперь чаще приходилось огибать валуны и выбирать путь в обход каменных осыпей. Вспоминалась древняя легенда о Сизифе. Один раз шатающийся от усталости Виссарион плохо исполнил роль подпорки, и у него упало сердце, когда стол с грохотом покатился вниз. Если бы он и впрямь был бы не столом, а кабельной катушкой или округлым валуном, то сюжет легенды повторился бы буквально – а так, прокатившись немного, грохоча и подпрыгивая, стол сразу вошел в вираж, накренился, заваливаясь набок, подпрыгнул, немного сполз юзом и замер, задрав к синему небу все четыре ноги. Он даже не попытался рассыпаться или расшататься – был сработан на совесть да еще из настоящего земного дуба.

Виссарион не сумел даже выругаться вслух. Грудь ходила ходуном, сердце бешено стучало, гоня по жилам кровь, слабо насыщенную разреженным воздухом, и отдавало то в таз, то в самый затылок. Хотелось лежать и не вставать, хотя бы для этого пришлось умереть. Но он отдыхал не более минуты.

Приближалась полоса вечных льдов. Совсем близко нестерпимо сверкали пятна снежников. Жуткой синевой пугали изломы отвесных скал. Настоящая работа была еще впереди.

– Полазаем, – прошептал Виссарион, сглотнув вместе с комком слюны еще одну таблетку стимулятора.

Он работал без отдыха весь вечер и почти всю ночь. Он научился скорее угадывать, чем видеть предметы в едва тлеющем свете ничтожной луны и вспышках метеоров. Он рычал, напрягая все силы. Он ел снег и грыз лед. На леднике он едва не засквозил в глубочайшую расселину, по-видимому, не имеющую дна, – и все же удержался на самом краю. И задолго до рассвета он доставил груз к поясу скал, штурмовать которые ночью не решился бы и чемпион Лиги по скалолазанию – генетически модифицированная особь с конечностями паука и пальцами геккона.

Виссарион решился. На благо себе или нет – кто знает – он заблудился, выбирая место для подъема, и потерял в темноте стол, заякоренный где-то за валун. До утра он искал его ощупью, коченея не столько от ужасного холода, сколько от мысли о том, что он оставил груз без присмотра. Ему повезло дважды: во-первых, он двигался и только поэтому не замерз насмерть, а во-вторых, он набрел на стол лишь с рассветом и не полез на скалы в темноте.

И все же он был в отчаянии: уходило время. Драгоценное время!

Обойти пояс скал было нельзя. Подтащив стол к облюбованному месту, Виссарион надежно привязал конец веревки к дубовой ножке, похожей своей толщиной на ствол необыкновенного квадратного дерева, а вторым концом обвязался сам. Будь что будет. Если ему суждено разбиться вдребезги, то так тому и быть. Но он сделает все, что сможет.

Да, но если он разобьется, задание окажется невыполненным… Задание, порученное ему, Виссариону Шпыню, едва ли не лучшему дипкурьеру Лиги!..

Мысль придала сил. Он полз по скале, рыча, срывая ногти, кровавя коченеющие пальцы о бритвенно-острые края крошечных уступов. Адские муки продолжались, казалось, вечность. На половине подъема он понял, что у него нет больше сил ползти вверх. Но не было сил и висеть, держась за ничтожные зацепки, и поэтому он все же пополз вверх, уже не рыча, а всхлипывая. Еще… Еще чуть-чуть…

Наверху его стошнило. В первый раз со времени давно забытого детства Виссарион заплакал. Ему пришлось полежать на снегу и основательно озябнуть, прежде чем он сумел вновь взять себя в руки. Стуча зубами он взялся за веревку, пробормотал: «Потянем» – и потянул.

Никакого эффекта. Закусив губу и потянув сильнее, он едва не стащил со скалы самого себя. Нет, так дело не пойдет…

Беспомощно оглянулся… Вокруг сверкал снег и не наблюдалось ничего, что могло бы подсказать правильное решение. И никого, кто мог бы помочь. А еще говорят, что здесь живут туземцы-антропоиды…

Виссарион заскрипел зубами. Попался бы ему хоть один местный антропоид – уж он бы заставил его поработать на благо дипломатии! На благо Лиги. Да и на свое, черт возьми, благо: чьи вожди через шесть дней с удовольствием рассядутся за круглым столом – за этим самым столом! – не местные, что ли?

Они самые. И уж конечно, туземцы не такие дураки, чтобы забираться высоко в горы да еще помогать ненормальному чужаку тащить неподъемную мебель для их же туземной пользы. Как всегда: одни выбиваются из сил, другие собирают сливки…