Александр Громов - Уступчивые

Поверхность фронта здесь не менялась очень давно. Не линия никогда не затихавших надолго боев – именно поверхность, незримая, но реальная. Там, где кипели сражения эскадр, она прогибалась в ту или иную сторону, иногда ощутимо и стремительно, чаще медленными судорожными толчками, – но в этом секторе пространства она оставалась незыблемой вот уже несколько столетий. Периферия… Не главные силы и массированные удары соединенных флотов, не циклопические побоища – лишь стычки, стычки и стычки, укусы и отскоки, позиционное противостояние, крохи успехов и такие же крохи ежедневных потерь. Медленно вращающиеся, но очень широкие жернова.

О ближайшей планете Леман не знал практически ничего, хотя прежде не раз подлетал к ней достаточно близко, чтобы простым глазом разглядеть мутно-голубой диск. На планете никто не жил – кому придет в голову жить на линии фронта? Планета не представляла никакой ценности ни для Великой Лиги, ни для ренегатов. Как и большинство пилотов действующего флота, Леман знал о ней только то, что случайно попалось на глаза и застряло в голове, – пустые, никому не нужные обрывки сведений.

Землеподобная. Не сырьевая. Не обладающая ничем, что стоило бы защищать или отвоевывать в случае потери. Девяносто процентов поверхности покрыто океаном. Островов, кажется, нет совсем, материк всего один, расположенный на экваторе, но тем не менее обледенелый и предельно негостеприимный. Атмосфера вроде бы кислородно-аргоновая, плотная, неспокойная и достаточно протяженная. В последнем Леман сейчас убеждался на практике.

Энергоимпульс совершенно не виден в вакууме. Лишь плазменный накопительный кокон, венчающий орудийную башню дестроера, обычно тоже невидимый, за полсекунды до залпа начинает слабо мерцать неприятным фиолетовым светом и быстро гаснет, выплюнув разряд.

По счастью, нигде в Галактике нет столь глубокого вакуума, чтобы выпущенную по тебе серию энергоимпульсов нельзя было обнаружить по мгновенной ионизации межзвездных атомов, а обнаружив, попытаться уклониться. Особенно в этом секторе, где только за последние сто лет не меньше двух тысяч разнотоннажных кораблей обеих воюющих сторон превратились в облака газа, а причудливая поверхность фронта не сдвинулась и на миллипарсек.

Ох, неспроста его прижали к этой планете! Леман прекрасно понимал это, но, вертись не вертись, иного выхода, нежели вход в атмосферу, не просматривалось. Одиночный истребитель с израсходованным боекомплектом – легкая добыча для эскадренного дестроера, и если одному противнику еще можно какое-то время морочить голову резкими маневрами, то встреча сразу с двумя делает это занятие вдвойне бессмысленным. Три, от силы пять минут отчаянного танца под шквалом энергоимпульсов – и конец. Это если обреченным истребителем управляет опытный ас. Иначе – меньше. Леман не был опытным асом.

И тем не менее он финтил. Уклонялся, вертелся волчком, дважды пытался вклиниться между чужими кораблями, надеясь, что они поразят друг друга и прекрасно понимая, насколько зыбка эта надежда. Его отгоняли огневой завесой, как надоедливую муху, и методично, без особой суеты, расстреливали. Дестроеры немного уступали ему в скорости, но уйти он не мог – для этого ему пришлось бы перестать маневрировать, и тогда счет оставшихся секунд жизни сократился бы с десятков – или сотен? – до одной-двух. Он понимал, что скорее всего был бы уже уничтожен, не подвернись эта планета.

Его отжимали к атмосфере. Рывок вверх – и только плазменный шар останется кружить по орбите вокруг безымянного шарика, но быстро погаснет. Второй вариант – идти на посадку – по всей вероятности, был ничуть не лучше, но сулил небольшую отсрочку. И Леман выбрал именно его.

Локатор давал изображение поверхности. Весь материк был одним огромным плато, круто поднявшимся из океана на высоту в пять-семь тысяч метров, считая и километровый слой льда. Когда-то давно тектонические силы начали было ломать плато на части, но не справились и отступили, оставив сетку глубочайших узких каньонов. Они-то и давали некоторую надежду на спасение.

Он пробьет атмосферу, нырнет в каньон и уйдет с экранов. Затем найдет подходящую площадку и отсидится. Дестроеры не сунутся в атмосферу, но могут караулить его на орбите и неделю, и две. Особенно сейчас, когда впервые за два года беспрерывных сражений и стычек в боевых действиях наметилось некоторое затишье.