Тропа, еще недавно бывшая посохом, пряма, как стрела, и вовсе не собирается обходить разные природные мелочи вроде буреломов, скал, оврагов и болот. Потерявший Имя, только что вытащенный нами из зыбучей трясины, хмурится на ходу, вычесывает из бороды сфагнум и объявляет, что эта-то неразборчивая прямизна и есть изъян его изделия, хорошо, если единственный.
Мы переправляемся через Мэйнстрим, когда-то самую могучую реку из всех, какие я знал. Теперь я точно вижу неустроение в мире: от реки остался хилый ручеек, петляющий по стрежню бывшего русла великой реки. Сухие водоросли, скелеты рыб, потрескавшаяся корка окаменевшего ила. Речные духи или погибли, или переселились жить в боковые протоки, прежде почти сухие, а теперь на диво многоводные.
Мне знакомы эти края, я бывал здесь когда-то, правда, в последний раз сравнительно давно: лет шестьдесят назад. Если не считать реки, ландшафт с тех пор мало изменился. Вон и знакомый холм с плоской вершиной стоит как стоял, и все та же хижина земледельца у подножья холма...
Нет, я не утерплю, я сбегаю посмотреть...
Когда в прошлый раз я проходил здесь, спеша на помощь робкому и богомольному королю Монастиру, взятому в плен жрецами Тьмы, то решил срезать путь через вершину холма. Вершину я нашел еще более плоской, чем ей полагалось быть от природы, проще говоря, искусственно выровненной, со снятым слоем почвы и выкорчеванными кустами. На холме находился крестьянин, ничуть не испугавшийся при моем появлении. Он сидел на деревянной колоде, с ног до головы обсыпанный каменной крошкой, и тесал зубилом здоровенный гранитный валун. На валун-то я и присел, желая отдохнуть и поболтать со свежим человеком, ибо целых десять дней перед тем если что и слышал, то только свист клинков, грозный гул моего верного кистеня да стоны умирающих – вольно же им было подставлять свои головы под Чтозаболь!
– Если ты хочешь разбить этот камень, то неправильно держишь зубило, – сказал я, справедливо полагая, что знаю о камнях все.
– Я не хочу его разбить, – ответил крестьянин, не прерывая работы. – Я хочу его обтесать. Чтобы был прямоугольным. Четыре локтя в длину, три в ширину и два в высоту.
– Зачем?
– Площадку видишь? – показал он глазами. – Ее разровнял мой дед. Здесь будет... постройка. Сто шагов в длину, сто в ширину, сто локтей высоты. Это здание будет видно отовсюду, сюда будут приходить люди...
– Значит, это будет храм? – спросил я в великом сомнении.
– Не храм, а Храм, – поправил он интонацией.
Понятно...
– Какому богу?
– Никакому. Всем. Какая разница? Просто Храм.
– И когда ты надеешься его закончить? – спросил я.
– Я – никогда. Мой дед за всю жизнь сумел лишь подготовить площадку. Если боги позволят мне дожить до старости, то, наверно, я сумею обтесать и уложить в фундамент первый камень. После меня работу продолжит мой сын, – крестьянин кивнул в сторону хижины, возле которой мальчонка лет пяти пытался сбить плод с грушевого дерева, – а потом его сын, а потом внук и так далее. До тех пор, пока на этом месте не встанет Храм – сто шагов в длину, сто в ширину, сто локтей высоты...
Я попытался прикинуть в уме, сколько понадобится времени для строительства Храма такими темпами, и не сумел: выходило что-то запредельное. Идеи столько не живут, не говоря уже о людях.
– Зачем? – только и спросил я.
– Людям нужен Храм, – объяснил крестьянин. – Просто Храм, куда можно хоть раз в жизни прийти, и неважно, что каждый будет искать в нем что-то свое. Не знаю, найдет ли, хотя мне хотелось бы, чтобы нашел, – но знаю, что каждый пришедший обязательно оставит здесь что-то свое, сокровенное, не видимое, может быть, даже бессмертным богам, и тогда Храм станет немножко больше. Ведь Храм – это не только камни. Он станет расти до тех пор, пока не объемлет весь мир...
Вернее, пока очередная война не размечет его по песчинке, мысленно поправил я. Бедняга-фанатик. Но забавный.
– А ты уверен, что к моменту окончания строительства на земле еще будут жить люди? – спросил я.
– Неважно. Важно то, что кто-то начал строить Храм. Это уже надежда, верно? – Крестьянин отложил молоток, поплевал на точильный брусок и принялся поправлять затупившееся зубило. – А теперь, если отдохнул, иди. Ты воитель, я строитель. Не хочешь помочь – не мешай.
Я и пошел.
А теперь делаю крюк, взбегая на холм. Потерявший Имя, Ленора и мудреющий дракон медленно бредут по тропе недалеко от подножья холма и следят за мною. В глубине души все трое не уверены, что я не собираюсь дезертировать.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу