Елена Хаецкая - Летающая Тэкла

– У вас ласковый голос, – согласилась Тэкла. – Красивый.

Сестра Бригита вдруг всхлипнула. Тэкла тотчас ощутила жгучий испуг – не обидела ли она мутантку случайным замечанием. Но сестра Бригита поспешила успокоить ее.

– Это доброе слово, – выговорила она сквозь слезы. – Мы держим сердце мягким, чтобы не действовать иногда жестоко. Мы ведь сильные. И часто плачем. Так – хорошо. Это правильный.

– А, – протянула Тэкла смущенно. – Альбин Антонин, мне кажется, тоже очень сильный человек, но он никогда не плачет.

– Антонин есть patricius, это совершенно иной дело, – возразила сестра Бригита. – Он – благородный происхождений. А мы должны всегда учиться быть добрый и с милое сердце. Это записан в наш устав также. Теперь тебе суждено спать, а мы вырабатываем стратегия.

– А разве вам не лучше бы тоже выспаться? – спросила Тэкла уже сонно. – Завтра трудный день, сперва переход, потом, возможно, сражение…

Сестра Бригита тихо засмеялась.

– Орден есть много количество членов. Одни вырабатывают стратегия всю никту напролет, другие отдыхают и потом люмен напролет сражаться. Теперь тебе надо складывать руки – вот так, – она сложила руки в перчатках и переплела пальцы.

Тэкла чуть согнула свои ладони-рукавички. Сестра Бригита покачала головой.

– Не надо так. Просто приложи ладони в подобном случае. И теперь надо повторять: Atta unsar, thu in himinam…

– In himinam, – повторила Тэкла послушно. – Это написано на статуе святого Ульфилы, да?

– Galeiks, – одобрила сестра Бригита. – Именно. Значит: на небе. Отец на небе – это ясно? Нет сомнений?

Тэкла быстро покопалась в памяти, и опять выскочили эти назойливые Объединенные Мутанты. Они много говорили об общем отце на небе. В связи с этим, растолковывали они, все между собой равны. То есть, изначально так было. Но потом произошло разделение по степени мутации и все стали не равны. То есть, перед общим отцом все все-таки равны. А на земле, между собой, – не равны… Они объясняли это очень долго и показывали разные картинки – например, о патриции Лазаре и Лазаре-мутанте, о молящемся патриции и кающемся мутанте – и так далее, но Тэкла ничего толком не поняла.

– Отец на небе – это общий отец, – сказала она. Наученная отцом Юнгериксом, Тэкла остереглась упоминать Объединенную Церковь Мутантов.

Сестра Бригита обрадованно кивнула.

– Он все видит с небо, всех жалеет и любит. А мы – его. Очень хорошо. Мир есть полный любовь. Даже для летальный мутант…

Она еще читала свою молитву, а Тэкла уже спала и во сне она летала и улыбалась.

Потом ей приснилось странное. Человек с прямой, несгибающейся спиной и хмурым лицом. Он не был мутантом. И не был патрицием. Он жил до того, как люди разделились на мутантов и патрициев, – до всего. И поэтому совершенно не радовался своему полному внешнему сходству с Адамом. По правде сказать, его это вовсе не занимало.

Этот человек получил должность – следить за маяком. Маяк стоял где-то на самом краю света, вдали от всех людей, там, где начинается Последний Океан, и был таким же несгибаемым и хмурым, как и его смотритель. А вокруг маяка раскинулось огромное кладбище. Множество дощатых, наскоро сбитых крестов, одинаковых – если не считать того, что некоторые были кривыми, – и на каждом написано имя. И дощечки, и земля вокруг были серовато-желтыми, и Тэкла во сне поняла, что таков цвет старого песчаного пляжа. Моря же она не видела, потому что оно ее страшило.

Хранитель маяка долго ходил по кладбищу, читая имена, как книгу, и так продолжалось до того мгновения, пока он не увидел свое собственное. Он раскопал могилу и убедился в том, что она пуста. Тогда он перерыл и прочие могилы, и нигде не обнаружил тел. Только кресты и имена. А в последней сидел смешной голенастый шутик. Он показал копавшему «нос», шевеля растопыренными пальцами, и закричал:

– Да! Они все живы! Они умерли для фатерлянда! Они в плену! А ты-то как удрал?

– Я прошел через весь Арденнский лес, – сказал смотритель маяка и поскорее закопал шутика.

А потом Тэкле приснились стихи: