Генри Пайпер - Неслух

Сынок, как выяснилось, был глух как пробка.

Как и предвиделось, в то же утро, когда машина, копающая канаву, двинулась на север через поля, начались неприятности. Толпа свантов, увидев ее неумолимое продвижение через поле, где росло нечто вроде турнепса, преградила машине путь, что-то вереща и размахивая инструментами, многие из которых были изготовлены терранами.

Пол Мейллард был к такому готов. Из лагеря вылетели два грузовика. Один доставил солдат, выскочивших с ружьями на изготовку. К тому времени все сванты уже знали, что автоматы способны производить не только грохот. Мейллард, Дорвер, Гофредо и несколько помощников вышли из другого грузовика и выгрузили подарки. Переговоры вел Гофредо. Понять его сванты не могли, но им нравился его голос. Еще больше им понравились подарки, включающие полдюжины пустых полугаллонных бутылей из-под рома, брезент и множество разной мелочи. Машина двинулась дальше к реке.

Марк и сынок развернули кузницу, но для нее не было топлива. Группа солдат отправилась в лес за дровами. Когда они вернутся, дерево пережгут на уголь в выкопанной неподалеку от лагеря яме. Тем временем Марк и сынок занялись чертежами деревянного колеса с металлическим ободом. Из штабного домика вышла Лилиан с папкой под мышкой и поманила Марка.

— Иди сюда, — отозвался он. — Можешь говорить при сынке, он возражать не станет. Потому что ничего не слышит.

— Не слышит? Так ты хочешь сказать…

— Правильно. Сынок совершенно глух. Он не услышал даже выстрел. Представляешь, он единственный, у кого хватает мозгов вытряхивать песок из ботинка по направлению к пятке, и он же полная потеря для лингвистики.

— Выходит, никакой он не дурачок?

— Отнюдь нет. Вот, полюбуйся: вчера он впервые в жизни увидел колесо, а сегодня уже создает новую конструкцию. Глаза Лилиан распахнулись.

— Так вот почему мамаша настолько ловко общается на языке жестов — она с ним так разговаривала всю жизнь. — Тут Лилиан вспомнила, что хотела показать Марку, и протянула ему папку. — Помнишь, как работал мой анализатор? Так вот, здесь схема того, что намерена сделать Айиша. Звуки будут разбиваться на фрагменты по частоте, но не фотографироваться и проецироваться, а направляться на другие анализаторы — по каждому на свой диапазон частот — и проецироваться на отдельный экран. Их будет сорок, по одному на частотную полосу шириной в сто герц, от нуля до четырех тысяч. Это звуковой диапазон речи свантов.

Когда все тянули коктейль перед обедом, схема стала переходить из рук в руки. Беннет Фэйон целый день препарировал убитое животное, превратившееся просто в «домси». Беннет без интереса взглянул на схему, потом посмотрел вновь, уже пристальнее, поставил стакан, который держал в другой руке, и впился в схему глазами.

— Знаете, что тут изображено? — спросил он. — Это весьма близкая аналогия слуховых органов того животного. Гребень, как мы и предполагали, оказался наружным слуховым органом. Он испещрен мелкими выступами и бороздками. От каждой бороздки отходит длинная узкая мембрана. Они парные, по одной на каждой из сторон гребня, а от них тянутся нервы к скоплениям маленьких круглых мембран. От тех нервы ведут к сложному нерву-кабелю под гребнем и далее в мозг у основания черепа. Я не мог понять, как такая система работает, но теперь вижу. Каждая из крупных наружных мембран резонирует на звук в определенной полосе частот, а маленькие внутренние мембраны разбивают эти полосы на индивидуальные частоты.

— А сколько внутри этих маленьких мембран? — спросила Айиша.

— Тысячи. Внутренность гребня ими просто забита. Погодите, сейчас покажу.

Он вышел и вернулся с пачкой увеличенных фотографий и стопкой пластинок люцита, между которыми были зафиксированы образцы. Все принялись их рассматривать. Анна де Джонг, будучи практикующим психологом, имела и степень доктора медицины, а потому была обязана знать анатомию. Фотографии ее озадачили.

— Не могу представить, как они вообще слышат такими штуковинами. То, что мембраны улавливают звуки, я еще понимаю, но как они его передают дальше?

— Но то, что они способны слышать, несомненно, — заключил Мейллард. — Их музыкальные инструменты, реакция на наши голоса, то, как на них действуют громкие звуки вроде выстрела…

— Слышать-то они слышат, но не то, что слышим мы, — уточнил Фэйон. — Если ничто иное вас не убедит, то взгляните на эти образцы и сравните их со структурой человеческого уха или уха представителя любой известной нам разумной расы. Вот о чем я твердил с самого начала.