Андрей Васильев - Файролл. Право выбора [litres]

– Он уже понес свое наказание, – строго сказал Ерема. – Поверьте. Ваше мщение – смерть, а наше мщение жизнь. И спорный вопрос, кто из нас более жесток.

– «Ваше» – это мое? – уточнил я. – Я не убийца, не маньяк и не насильник. Я просто человек.

– Это вы так думаете, и напрасно. Вы очень близки к тому, чтобы стать не тем, кем были, – печально сказал Ерема. – Увы, но ваша душа уже сильно изменилась, хотя ваше сердце все еще бьется и кровь струится по жилам, но вы уже иначе смотрите на мир. Я вас предупреждал об этом, и не раз, но вы были глухи. Хотя дорога назад еще есть, поверьте.

– Вы знаете, что более всего меня в вас, извините, раздражает? – абсолютно спокойно сказал я ему. – Все эти ваши намеки, полутона, лакировка. Да и не только ваши, мои работодатели тоже хороши. И вот все вы пытаетесь заставить меня что-то сделать так, как нужно вам, они по-своему, вы – по-своему, и пугаете, пугаете. Кем я стал? Оборотнем? Вампиром? Что за дичь, милейший Ерема? Гляньте за окно, там ездят машины, летают самолеты, и когда наступают сумерки, зажигаются фонари. Электрические! Я – это я, и более никто. Я человек, им рожден и им умру. И никто – ни вы, ни они, никто не сможет заставить меня сделать то, что я не хочу. Упросить – можно. Даже купить – реально. Но заставить…

– Тогда снимите перстень, – никак не отреагировал Ерема на мою горячую речь, он был все так же невозмутим. – Вот прямо сейчас.

– Да с чего бы? – снизил тон я.

– Считайте это моей финальной просьбой. – А в нем что-то изменилось. Тон, взгляд, кулаки, сжатые до белизны, лежат на столешнице. И где тюфяк и мямля, что степенно ел овощи? – Я прошу вас снять перстень.

– Спасибо, что не штаны. – Зря он так. Я ведь теперь из принципа упрусь, я себя знаю. – Ладно, пойду. Дела у меня еще.

Я тряхнул часы, с которыми теперь, выходя из номера, не расставался. Не нравятся мне такие метаморфозы. Хотя все равно ничем меня он не удивил. Что в тот раз был какой-то детский сад, что в этот…

– Я бы на вашем месте выполнил просьбу моего коллеги. – А это уже не Ерема, это кто-то стоит за моей спиной.

Тяжелая рука опустилась мне на плечо, буквально вдавив в стул. Что я там говорил про детский сад?

– Харитон, я вас прошу о двух одолжениях, – вроде как и привычно мягко, но со сталью в голосе сказал Ерема. – Снимите перстень и проследуйте с нами. Это нужно вам больше чем нам, поверьте. Если бы не особые обстоятельства, я бы не стал этого делать, но вы не оставили мне выбора.

– Была одна просьба, стало две, – саркастично бросил я. – Опять же, как вы мне по телефону говорили? «Просто посидим, поговорим». Эх, доверчивость меня сгубила, доверчивость. Говорили мне умные люди – не верь всякой шантрапе.

– Как ты назвал пророка Иеремию? – прогудел голос сзади, и началась фигня.

Мою голову как будто зажали в тиски, в висках бешено застучала кровь, и я понял, что меня, по ходу, убивают.

– Марк, остановись. – Это Ерема. – Я приказываю тебе!

– Отпусти мальчишку. – А это кто?

Жуткие ощущения сгинули, как будто их и не было, только шея болела.

– Киф, ты как? – я обернулся (блин, больно) и увидел незнакомого мне человека, который прислонил дуло пистолета к боку довольно крепкого блондина с очень красивым породистым лицом, перекошенным невероятно злобной гримасой.

– Шея болит, – ответил я.

– Само собой, он тебе ее чуть не свернул, – хмыкнул мой спаситель. – Давай на выход, пока мы тут этих шутов гороховых на прицеле держим.

Я глянул в зал и криво улыбнулся. Некоторые посетители ресторана сидели так, как будто кто-то им скомандовал «замри», при этом руки у большинства из них находились под столами.

– Он не собирался сворачивать вам шею, просто немного погорячился, – спокойно сказал Ерема. – Мой друг еще очень молод, а потому несдержан. Я приношу вам извинения за него и обещаю, что наказание его будет соразмерно провинности. И все-таки, Харитон – одно ваше слово, и мы покинем эту корчму вместе. Не знаю, будет ли еще у тебя шанс изменить свой путь, так не упускай этот.

– Я не верю вам. – Грохотнуло отодвигаемое мной кресло. – Не верю.

– Очень жаль, что всякий раз что-то мешает нам понять друг друга. – В голосе Еремы была вселенская печаль. – Что-то или кто-то.

– Киф, уходи, – сказал сзади тот, кто меня, похоже, спас. – Не задерживайся здесь.

– Надеюсь, вы оплатите счет? – поинтересовался я у Еремы, на что тот кивнул. – Ну и славно. Мне пора.

– До встречи, – негромко сказал пророк. – Я верю, что она состоится.