Ольга Онойко - Дикая раса

Патрик втянул легкими безвкусный воздух.

Нахлынул и раздавил непомерный, противоестественный страх.

— Да скорее же… — непонятно кого попросил Карреру. Пилотов? Бортовой компьютер? «Миннесоту»?

Ему ответили.

— Тестирование ходовой части закончено, — мягко проговорила Иренэ. — Готовность к запуску — ноль процентов.

Молчание.

— Что?! — взвизгнул Карреру, точно издалека или сквозь вату услышав собственный голос.

На долю секунды, казалось, оцепенели даже числа в строках.

— Готовность к запуску — ноль процентов, — повторил камень, которым стал Маунг Кхин, продолжив голосом осыпающегося песка, — гравигенераторы отказали, капитан.

— К-какие? — глупо спросил О’Доннелл, и глупость эта подействовала вдруг как подзатыльник, отрезвив и встряхнув.

— Ходовые, — равнодушно ответил Маунг. — Патрик, если бы «жизнь» рухнула, мы бы уже не разговаривали.

— К-как?

— Месяц назад, когда нам астероидом прилетело, — услышал себя Карреру. Он плавал в поту, не чувствуя рубашки, глаза заволакивал красный туман, но ответственность держала как экзоскелет, не позволяя согнуться, сдаться, упасть. — Так бывает. Проверка ничего не дает, потому что рассинхронизация идет по минимуму. Последствия запаздывают. Вот аукнулось.

— Это все Лакки, черт, он удачу лапал! — выкрикнул Патрик.

— Не ори, — уронил первый пилот.

— Почему оно сейчас аукнулось? Почему не вчера?!

— Отставить, — приказал Карреру.

Второй замолк словно выключенный.

— Сгенерировать аварийный сигнал. По всем типам связи. Подготовить и отправить адресное сообщение группе «Шторм», с просьбой о помощи.

Пауза.

— Сделано.

«Это бессмысленно», — подумал О’Доннелл. Один из показателей на капитанском экране, — крупные цифры, отмеченные красным, — перестал изменяться.

Численность «свиты».

Мозг Патрика отказывался ее воспринимать.

— Есть ответ, капитан.

Пауза.

— Пилот?

— «Шторм» требует изменить курс и идти по направлению к DFP-55/0. Высланы точные координаты.

— Мы же доложили об аварии, — механически произнес Карреру.

— Я отправил сообщение вторично.

— Хорошо.

«Они не могут повернуть»: мысль — застывающий клей, льется и льется из бочки в черный колодец. «Они не могут ломить против «большой свиты». Никакая долбаная группа». Патрик глотал и глотал комок. Горло начинало саднить.

— Они должны уже ответить.

— Они молчат, капитан.

Карреру понял.

Первый пилот обернулся, и Ано люто, по-черному позавидовал Маунгу. Спокойствие и едва уловимая грусть на лице азиата не были маской, плодом самообладания и притворства. Он не боялся. И все. Просто не боялся.

— Каков курс в данный момент? — прикосновение ледяного взгляда оказалось приятным, как компресс.

— Идем прямиком в «Йиррму», — ответил Кхин, пожав плечами.

— Что, на таран угадали? — фыркнул Патрик.

— Нет, конечно. Но с сохранением теперешнего курса пройдем на расстоянии в пару тысяч километров.

— Если будет еще чему проходить… — пробормотал О’Доннелл.

— Отставить панику, — хрипло сказал Карреру.

— Это не паника, капитан, — внезапно обнаглел второй пилот. — Это факт.

— Отставить… хамство.

О’Доннелл захихикал.

— Вы в порядке, капитан? — обыденно спросил Кхин. — Выглядите нездоровым.

— Правильно, — вслух подумал О’Доннелл, — здоровеньким помирать обидно…

— Патрик, заткнись.

— Спасибо, Маунг.

— Я… — Ано подавился словом, — у меня, должно быть… я в порядке, — «Зачем спрашивает?» — мелькнуло раздраженное.

Капитанский экран вспыхнул золотыми панелями, они на миг озарили рубку и погасли. Перелив певчего дерева, сыгранный для отца любящей дочерью, зазвенел в воздухе. Смолк, тонким эхом таясь по углам.

Первый пилот скосил глаза на капитана. Потом на экран. Вызов предназначался Карреру, но тот, похоже, был не в состоянии даже прочитать принятое, не то что среагировать адекватно.

Впрочем, на такое и Маунг не смог бы легко ответить.

Лицо О’Доннелла перекосила улыбка.

— Капитан, нам помощь нужна? — надтреснуто, со смешком выдал он.

— Что? — прохрипел тот.

— По общей линии сообщение от противника. Они спрашивают, не нужна ли нам помощь.

Карреру резко сгорбился. На миг Кхин заподозрил худшее. Потом понял, что тот насильно заставляет разладившийся организм работать снова, губя необходимейшие ресурсы, выжигая нервные клетки… европеец не владел никакими техниками, его сила воли была — буквально — грубой силой, расходуемой настолько неэкономно и неразумно, насколько вообще возможно. И все-таки капитан распрямлял себя, готовясь в последний рывок.