Диана Гэблдон - Накануне войны

– Она гоготала с таким звуком, какой бывает, если бросишь колючки в огонь, – сказал он, приподняв уголок рта. – Я думал, она от смеха свалится в очаг.

Придя в себя, старая леди вытерла глаза от выступивших слез и ласково, будто он был дурачком, все ему объяснила.

– Она ответила, это все из-за ноги Йена, – сказал Джейми, глядя на меня, чтобы узнать, вижу ли я логику в этом ответе. – Что для Дженни никакой разницы нет, а для него это важно. Бабушка Макнаб сказала, – добавил он, краснея еще гуще, – что мужчины понятия не имеют, что женщины думают о постели, но считают, что знают, – от этого случаются неприятности.

– Мне всегда нравилась бабуля Макнаб, – пробормотала я. – Что еще?

– Ну, она сказала, что Дженни скорее всего давала Йену – а может, и себе самой тоже – понять, что считает его мужчиной, с ногой или без ноги.

– Что? Почему?

– Потому что, саксоночка, – ответил он очень сухо, – если ты родился мужчиной, ты по большей части занят тем, что очерчиваешь границы и борешься с теми, кто их переходит. С врагами, с арендаторами, с детьми. С твоей женой. Не всегда можно драться или доставать розги, но если так случается, то всем должно быть ясно, кто здесь главный.

– Но это совершенно… – начала я и прервалась, сосредоточенно хмурясь.

– И если ты мужчина, то ты главный. Ты устанавливаешь порядок, нравится тебе это или нет. Это правда, – сказал он и коснулся моего локтя, кивая на полянку в лесу. – Сделаем привал ненадолго? Я хочу пить.

Я последовала за ним по узкой тропинке через лес к источнику, который мы называли Зеленым Ключом, – это был поток воды, весело пузырящийся по бледному серпантину в небольшом тенистом углублении, чаше из мха. Мы склонились над ним, ополоснули лица и напились, с облегчением выдыхая. Джейми зачерпнул воды ладошкой и плеснул под рубашку, закрыв глаза от удовольствия. Я засмеялась над ним, но отколола свою пропитанную потом косынку и опустила ее в источник, чтобы протереть шею и руки.

Прогулка к ручью прервала нашу беседу, и я не знала, стоит ли вообще ее возобновлять. Вместо этого я тихо села в тенек, обхватила руками колени и погрузила стопы в мягкий мох.

Джейми, кажется, тоже не испытывал необходимости в словах. Он прилег, прислонившись спиной к камню, влажная ткань рубахи прилипла к его груди. Мы молчали, прислушиваясь к лесу.

Я не находила, что сказать, но не перестала думать о разговоре. Странным образом я понимала, что имела в виду бабуля Макнаб, хотя, кажется, и не была полностью с ней согласна. Я больше думала о том, что Джейми сказал насчет мужской ответственности. Было ли это правдой? Может, и было – прежде я никогда не смотрела на дело в таком свете. Это правда, что за ним как за каменной стеной – не только я и наша семья, но и арендаторы тоже. Значит, именно так ему это удавалось? Он «очерчивал границы и боролся с теми, кто их переходил»? Видимо, да.

Между ним и мной были границы, которые нельзя нарушать, я могла бы начертить их во мхе. Это, конечно, не значило, что мы не пересекали эти границы, – мы делали это, часто с разными результатами. У меня были собственные средства защиты и инструменты давления. И только раз, очень давно, он наказал меня за переход его границ. Видел ли он этот инцидент как необходимую жестокость? Видимо, да, именно это он и пытался мне сказать. Но его мысли бежали по своей собственной колее, отличной от моей.

– Это так странно, – сказал он задумчиво. – Лаогера постоянно выводила меня из себя, но мне ни разу не пришло в голову ее выпороть.

– О, как неосмотрительно с твоей стороны, – сказала я, резко подобравшись. Мне не нравилось, когда он упоминал о Лаогере, независимо от контекста.

– Так и есть, – ответил он серьезно, не заметив моего сарказма. – Думаю, она слишком мало меня волновала: мне это даже в голову не приходило, не говоря уж о том, чтобы взяться за дело.

– Она слишком мало тебя волновала, чтобы ее бить? Ну не счастливица ли?

Он уловил раздражение в моем голосе и сузил глаза, пристально глядя на меня.

– Не чтобы причинить ей боль, – сказал он. Ему в голову пришла какая-то мысль, я увидела, как она скользнула по его лицу.

Джейми слегка улыбнулся, поднялся и подошел ко мне. Потом он наклонился, поднял меня на ноги, осторожно перехватил запястье и, подняв его над моей головой, пригвоздил мою руку к еловому стволу, под которым я сидела, вынуждая меня прижаться к дереву спиной.

– Не для того, чтобы причинить ей боль, – повторил он вкрадчиво. – Чтобы сделать ее моей. Я не хотел владеть ею. Тобой, mo nighean donn, – тобой я хочу владеть.