Жан Дюньяк - Испаряющееся время

Дойдя до площади, где находится главный колодец, наполненный очень холодной водой с привкусом железа, Марван останавливается, опираясь на посох. Здесь есть четыре места, куда он может пойти выпить чаю - четыре одинаковые террасы под навесами из коричневого холста. В течение дня муэдзин посидит на каждой, руководствуясь настроением или обстоятельствами, но он должен тщательно выбрать, какую из них он почтит своим присутствием первой.

Его наметанный глаз оценивает сидящих на террасах посетителей, сразу опознавая каждое лицо. Вскоре он принимает решение. Ничто не выдает его внутреннего беспокойства, когда он проходит через площадь, кивком приветствуя остальных посетителей, и усаживается на корточки на выцветший коврик.

Полог неба вздымается медленными волнами, которые умирают концентрическими кругами вокруг минарета. Марван, дуя на горячий чай, создает на поверхности жидкости похожую рябь, так что эти постоянно меняющиеся узоры выдают течение времени.

Те, кто здесь сидят, редко поднимают взгляды к небесам. Желая измерить уплывающие в прошлое часы, они даже не пытаются расшифровать буквы извилистого алфавита, начертанные на зеркальной глади озера. Как и их предки, они доверяют клепсидрам или песочным часам либо подсчитывают удары своих сердец. Они уже достигли того возраста, когда все оставшееся им время легко уместится между сложенными ковшиком морщинистыми ладонями - прежде чем навсегда просочится между пальцами. Выпитый ими за долгую жизнь чай подобен могучей реке, набухшей после дождей, а чай, который им осталось выпить, уместился бы в лужице. Так стоит ли волноваться из-за того, что озеро времени продолжает высыхать?

Среди них муэдзин выглядит подростком. Он молчит и слушает, приберегая слова для времени молитвы. Если что-либо и будет сказано о Зоре, он услышит это, когда придет время.

И все же неизменный порядок событий дня оказывается нарушен. Через площадь к ним идет мужчина, его быстрые шаги, возможно, маскируют самоуверенность, которой он сам не ощущает.

Хотя мужчина ему незнаком, Марван остро чувствует некую связь между ним и собой. Он неторопливо разглядывает незнакомца, прекрасно сознавая, что и тот оценивает его.

Черные блестящие волосы, короткая бородка, прикрывающая щеки, высокая фигура, закутанная в полосатую ткань, - все выдает в нем жителя побережья, человека из другого племени, вполне возможно, даже неверующего. Он вышагивает, наклонив голову, словно несет на плечах бремя скорби, тяжелое как мир. Несомненно, он был путешественником, остановившимся переночевать в городе, когда разразилась великая катастрофа, и теперь ему некуда уйти. После несчастья лишь немногие оказались в таком же положении; те, кто оставил семью, решив поискать удачи в чужих краях, уже вернулись домой, к прежней жизни. Судьбу двух заблудившихся туристов горожане устроили быстро. Однако незнакомец не относился ни к одной из этих категорий.

Муэдзин инстинктивно ощутил к нему недоверие. Его пальцы стиснули лежащий на коленях посох, спина напряглась. Незнакомец достиг террасы и прошел между замолчавшими старейшинами, не удостоив их взглядом. Его глаза буравили Марвана, с трудом сдерживаемая решимость кривила губы. Лицо превратилось в резной обломок застывшей лавы, и лишь руки, покрытые сеточкой из тысяч мельчайших шрамов, казались способными на нежность.

- Ты муэдзин Марван?

Марван кивнул, сознавая, что все разговоры вокруг прекратились. Он хлопнул в ладоши, заказывая чай, и указал пришельцу на свободное место рядом. Тот отказался от приглашения.

- Я хочу поговорить с тобой наедине.

- Куда торопиться? Присядь, выпей с нами чаю.

Мужчина неохотно присел на корточки. Выглядел он молодым, но глаза его не имели возраста. Глубоко прячась под темными бровями, они блестели подобно сапфирам из Ормуза.

- Спасибо. Меня зовут Надир.

- Ты не из нашего города.

То было не порицание, а утверждение.

- Я пришел из деревни на берегу моря. Там я был ловцом губок на лодке моего дяди.

- Здесь нет губок. Ты не думал наняться учеником к какому-нибудь из наших мастеров, чтобы зарабатывать на хлеб и приносить пользу? Мы не можем себе позволить кормить тех, кто ничего не дает взамен.

Сидящие вокруг старейшины одобрительно хлопнули ладонями по бедрам. Надир метнул в них гневный взгляд:

- Чтобы найти работу, я не стал дожидаться твоего совета, муэдзин. Я рассказчик.

Марван наклонил голову:

- Уж больно ты молод для такого серьезного ремесла… Ты довольствуешься пересказом баек, которыми обмениваются на ярмарках, или же стараешься направить сердца людей к Богу, как это делаю я, вплетая фразы в ковёр нравственности?