Генри Каттнер - Маскировка

Поглядев на Брауна, Толмен уже не сомневался, что толстяк понял и оценил его тактику. Там, где техника бессильна, всесильна психология. В конце концов, мозг у Квентина человеческий.

Прежде всего усыпить бдительность противника.

— Квент!

Но Квентин не отвечал. Браун, поморщась, обернулся посмотреть, как идут дела у Ферна. Физик сосредоточенно изучал схему соединений, делал пометки в блокноте, укреплённом на левом локте скафандра, и по смуглому лицу его струился пот.

Вскоре Толмен ощутил лёгкую дурноту. Он покачал головой, осознав, что корабль почти совсем погасил скорость, и покрепче ухватился за ближайшую колонну. Ферн чертыхнулся. Ему было трудно удерживать равновесие.

Но вот он не устоял на ногах — наступила невесомость. Пятеро в скафандрах держались кто за что мог. Ферн злобно буркнул:

— Допустим, мы в тупике, но транспланту от этого не легче. Я не могу работать в невесомости, но и он не попадёт на Землю без ускорения.

— Я послал сигнал бедствия, — сообщил динамик.

Ферн рассмеялся.

— Это-то мы с Каннингхэмом угадали, да и вы сами проговорились Толмену. Имея на борту противометеоритный радар, вы не нуждаетесь в аппаратуре связи, и у вас её нет.

Он окинул взглядом блок, от которого только что отошёл.

— Впрочем, возможно, я был слишком близок к правильному решению, а? Не потому ли…

— Вы даже не начинали приближаться, — оборвал Квентин.

— Все равно… — Ферн оттолкнулся от колонны, высвободил очередную порцию каната. Он намотал петлю на левое запястье и, повиснув в воздухе, возобновил изучение схемы.

Руки Брауна не удержались на скользкой поверхности колонны, и он взмыл как воздушный шар, слишком сильно надутый. Толмен, оттолкнувшись, метнулся к площадке с поручнями. Рука в тяжёлой перчатке поймала металлический брус. Толмен раскачался, наподобие воздушного гимнаста, вспрыгнул на площадку и посмотрел вниз (хотя понятия “вверху” и “внизу” исчезли), на салон управления.

— По-моему, вам лучше сдаться, — сказал Квентин.

Браун медленно плыл к Ферну.

— Никогда, — заявил он, и в тот же миг с силой парового молота на звездолёт обрушилась четырехкратная перегрузка. Это не был рывок вперёд. Направление было другим, заранее заданным. Ферн уцелел, отделавшись лишь вывихом кисти: петля спасла его от гибельного падения на голые провода.

Толмена швырнуло на пол площадки. Ему было видно, как внизу остальные тяжело валятся на твёрдые плиты. Один лишь Браун упал не на пол.

В момент резкого ускорения он как раз парил над отверстием, куда подаётся горючее.

Толмен увидел, как скрылось из виду массивное тело. Раздался душераздирающий крик.

Далквист, Ферн и Коттон с усилием поднялись на ноги. Они осторожно подошли к отверстию и заглянули вниз.

— Он не… — начал было Тол мен.

Коттон отвернулся. Далквист не двигался с места. “Будто зачарованный”, — подумал Толмен, но потом заметил, как у того вздрагивают плечи. Ферн посмотрел вверх, на площадку.

— Прошёл через грохот, — сказал он. — Металлическая сетка с ячейками один меш.

— Пробил сетку?

— Нет, — неторопливо ответил Ферн. — Не пробил. Прошёл насквозь.

Четырехкратная сила тяжести и падение с двадцатипятиметровой высоты в сумме дают что-то чудовищное. Толмен закрыл глаза и окликнул.

— Квент!

— Сдаётесь?

— Никогда в жизни! — буркнул Ферн. — Не так уж мы друг от друга зависим. Обойдёмся и без Брауна.

Толмен уселся на площадке, держась за поручень и свесив ноги в пустоту. Он всматривался в звёздный глобус, который висел слева от него, метрах в двенадцати. Красное пятнышко — индикатор положения звездолёта — не двигалось.

— По-моему, ты теперь не человек, Квент.

— Оттого что не хватаюсь за бластер? У меня другое оружие. Я не питаю иллюзий, Вэн. Я отстаиваю свою жизнь.

— Мы ещё можем сговориться.

— Я ведь предсказывал, что ты раньше меня забудешь о нашей дружбе, — ответил Квентин. — Ты не мог не знать, что ваш налёт кончится моем гибелью. Но тебе это было безразлично.

— Я не ожидал, что ты…

— Ясно, — сказал динамик. — Интересно, ты бы с такой же готовностью осуществлял ваш план, если бы я не утратил человеческого облика? А насчёт дружбы… не будем брезговать психологическими методами, Вэн. Моё металлическое тело ты считаешь врагом, барьером между тобой и настоящим Бартом Квентином. Подсознательно, может быть, ненавидишь его и потому стремишься уничтожить. Несмотря на то что вместе с ним истребишь и меня. Не знаю — возможно, ты оправдываешь себя рационалистическим рассуждением, будто тем самым избавишь меня от причины, которая воздвигла между нами барьер. И забываешь, что в главном-то я не изменился.