Вадим Еловенко - Путь в пантеон

Как я сказал, что большинство проходили мимо меня, не обращая никакого внимания. Но находились и те, кто с удивлением наблюдал мою персону, и даже приступая к еде, частенько поглядывали на меня. Я уткнулся в тарелку и стал быстро доедать. Я уже почти закончил, когда чей-то бас надо мной рявкнул, стараясь напугать:

- Это бар для корабельных офицеров! Встать!

Я знаю этот тип людей. Все-таки следователь. Я спокойно отложил приборы и поднял голову к говорившему, так чтобы он видел мои знаки следователя.

- Мне сказали, что это бар для офицеров. Не уточняя, что для корабельных. Я офицер.

- Так я тебе уточняю! - Кричавший был значительно крупнее меня и, если дошло бы дело до кулачного боя, шансов у меня было бы мало. - Встал и вышел!

Я встал и сказал в полной гнетущей тишине самым своим милым голосом:

- Я сейчас прикажу вас за борт вышвырнуть. Вам ясно?

Лицо, возвышавшееся надомной побагровело и он проревел:

- Да ты кто такой! Я тебя сейчас сам за борт вышвырну мразь!

Он схватил меня за ворот. И тогда я достал из-за пазухи то, что мне так и не пригодилось. Мандат с полномочиями данными мне Правителем. Развернул его и дал прочитать великану. Потом показал сидевшему рядом офицеру и, дождавшись пока тот прочтет его, приказал:

- Арестовать его.

Офицер сидящий и после прочтения находившийся в некой задумчивости обратился к бугаю что замер, так и не отпустив моего ворота:

- Господин пилот второго класса. Вы арестованы, если у вас при себе есть оружие, сдайте его.

Ха, так это пилот? Когда его увели, даже не сопротивляющегося я невольно пробормотал:

- Как такого бугая самолет поднимает? - В баре раздались смешки. Я поискал глазами в помещении того, чьи знаки различия на вороте мне были бы понятны. Но тщетно. Тогда я поступил проще: - Господа, я прошу прощения, я полный профан в морском деле, как и вашей форме. Пожалуйста, поднимитесь тот, кто является сейчас старшим здесь.

Из самого угла поднялся ничем не примечательный человек, который за все время инцидента так и не посмотрел в нашу сторону. Оправив на себе форму, он представился вторым помощником командира корабля. Обращаясь к нему, я сказал:

- Я вас прошу. Пилот поспешил с выводами и действиями. Когда я закончу ужин, выпустите его. Пожалуйста.

Второй помощник кивнул и флегматично ответил:

- Как вам будет угодно.

Инцидент был, на мой взгляд, исчерпан, и я закончил свой ужин. А потом я совершенно случайно все-таки выбрался на верхнюю палубу и, что-то обратно меня никак не тянуло. Стоя возле ограждения борта авианосца, я еще долго невесело посмеивался. Вот чего стоит бумага с чрезвычайными полномочиями. Бесплатного ужина и возможности не быть выброшенным за борт.

К вечеру эскадра встала на якоря и началась странная суета на кораблях, за которой я наблюдал все с той же палубы. Да и на нашем авианосце творилось что-то не то. А уж когда часть палубы, просто разломившись пополам, опустилась в трюм, я был заинтригован до невозможности. Изнутри нашего корабля начало подниматься что-то огромное, обтекаемое, светло-серого цвета. Когда ЭТО, наконец, поднялось и замерло на уровне палубы, я понял что вижу перед собой одну из разновидностей малых дирижаблей. Дирижабль готовили к полету буквально минут пять, после этого, четыре человека его экипажа забрались в гондолу и машина начала подниматься вверх. Два двигателя дирижабля развернули аппарат, и повели его в сторону берега.

Я не часто наблюдал за полетом этих машин, и всегда мне хотелось на одной такой полетать. Но судьба распорядилась, что я уже на машине богов покатался, а вот на дирижабле, даже на пассажирском рейсовом, еще никуда не летал. Задирая голову и прикрывая глаза от солнца, я смотрел вслед уходящему к берегу аппарату. Когда я оторвал взгляд и убрал руку, я даже вздрогнул от неожиданности. Рядом со мной стоял Прот и тоже глядел в даль. Первый раз я смог рассмотреть его. Едва ли выше меня, с осанкой, какую я часто наблюдаю у гвардейцев, он был скорее стройным, чем крепышом, каким казался в своей броне. Его длинные с проседью волосы трепетали на ветру. Но что меня поразило и, чего никак не ожидал на божественном лике, так это чуть заметную, но явно не первого дня щетину. Если бы я говорил о простом человеке, я бы сказал, что он выглядел уставшим. В свете яркого солнца лицо его было темно, а под глазами были едва заметны тени, как у караульных после короткого сна. Он повернул голову ко мне и, не говоря ни слова, посмотрел мне в глаза. Невольно я опустил взгляд.