Window Dark - Летчица с листа ивы

Инга испуганно отшатнулась.

— Нет-нет, — замахал рукой кораблевладелец. — Если она последняя, то я не претендую.

Он нагнулся к девочкиному лицу, источая жесткий табачный запах. У Инги не было ни первой, ни последней сигаретки, но слова где-то потерялись. Пришлось несколько раз мотнуть головой и отступить еще на несколько шагов в подъездный полумрак.

— Что ж так плохо-то? — вздохнул дяденька, узнав грустную весть.

Инга не знала, что и ответить. Поэтому она молча проследила, как дяденька втягивается в свою квартиру, как закрывается дверь, отсекая еще одну надежду. Ничего не оставалось, как позвонить в другую квартиру. А ведь половину подъезда они уже проверили.

После второго звонка между притолокой и дверью образовалась узкая щель, в которую уставился любопытный глаз. И весьма знакомый вихор, который сейчас хоть и не искал Полярную звезду, но все так же отчаянно торчал вверх. Потом за дверью испуганно ойкнули и попытались ее захлопнуть, но Инга успела пропихнуть в щелку свой исцарапанный сандалет.

— Сеня, — раздалось из глубины квартиры, — сколько тебе раз говорить, чтобы спрашивал, когда открываешь входную дверь.

С вопросом Сеня запоздал и поэтому просто сопел, не зная, что предпринять.

— Самолет, — потребовала Инга, чувствуя как Райлана, пробирается по развалинам города к верху сумки.

— Какой самолет? — Сеня снова попытался закрыть дверь. Инга поморщилась. Все-таки получить по ноге тяжелой дверью не праздник.

— Самолет, — воскликнули девочки в едином порыве.

Сеня настороженно вытянул голову, но никого, кроме Инги, не увидел в темном коридоре, однако, прикинул, что с двумя сразу ему нипочем не справиться.

— Мама! — отчаянно завопил он. — Мама, че-е-о-о она!

Раздались легкие шаги и в прихожей появилась мама, закутанная в блестящий малиновый халат с вышитыми золотыми драконами.

— Это еще что такое! — занервничала она. — Тебе русским языком было сказано — никаких гостей.

Она вполне могла участвовать в передаче «90-60-90». От телевизионных тетенек ее отличало только лицо, искаженное сердитой гримасой.

— Я не в гости, — сообщила Инга. — Я за самолетом.

— За каким таким самолетом? — спросила Сенина мама.

В гостиной, откуда сочился приглушенный оранжевый свет, взревел мотор, раздалась пулеметная очередь, стоны и отчаянный скрежет. После секундного молчания под грустную мелодию чувственный женский голос попросил: «Леонсио! Отомсти за меня! Отомсти…» Музыка сменилась на заунывную. Инга видела, что Сенина мама отдала бы многое, чтобы только взглянуть сейчас на лицо Леонсио, от созерцания которого ее оторвали в самый драматический момент.

— Он забрал самолет, — робко сказала Инга, чувствуя, что неминуемый взрыв приближается.

В гостиной снова застрочил пулемет. Здесь, у двери, было совершенно непонятно, жив ли еще Леонсио и, если жив, собирается ли мстить или уже смирился перед неизбежностью судьбы.

— ЧТО ЭТО ЗА ДЕВОЧКА?!!!

Вопрос пригнул Сеню к полу, словно он десять лет учил уроки в неправильной позе с картинки учебника «Природоведение». Откуда Сене знать, что это за девочка.

— Он забрал самолет, — повторила Инга. Сейчас ей очень хотелось закрыть глаза. Сенина мама вот-вот могла оставить в покое непутевого сына и обрушить свою ярость на ни в чем не повинную девочку только потому, что неведомый Леонсио терпел сейчас бедствия и невзгоды без постороннего участия.

В гостиной что-то просвистело. Инга подумала, что оставленный без присмотра Леонсио вполне мог сорваться с крыши небоскреба. Вероятно, мысли Сениной мамы блуждали в этом же направлении.

— Вот что, — решилась она, — Завтра разберетесь.

Сильные руки вытолкнули Ингу на площадку. Дверь многозначительно захлопнулась, снова взяв под защиту самолетного воришку.

В отчаянии Райлана разжала руки и скатилась в глубину сумки. Инга, осторожно придавив сумку к груди, выбралась из подъезда. Делать было нечего, а идти некуда. Наступила ночь и огромный мир закрыл все свои двери. Ингу охватил жуткий ужас. Она и не думала, как это страшно, когда некуда идти.

— Не грусти, — раздался звонкий голосок Райланы. — Мы вместе.

И Инге немного полегчало, хотя страх продолжал давить.

— Грош цена человеку, если он не сумеет разобраться в незнакомой стране, сказала Райлана. — Мы же почти у себя дома. Тем более, нам отчаиваться нельзя, потому что мы — летчицы!

Инга хотела заспорить, сказать, что Райлана-то — летчица вне всякого сомнения, а вот она… Но ни единого слова не прозвучало. Больше всего Инга боялась сидеть вот так на лавочке и чувствовать чужой мир. А для летчика нет чужих миров, летчику бояться не положено. И если Инга — летчица, значит, и ей бояться не положено. Страх опасливо отодвинулся еще на несколько шагов и стал неуклюже ворошить кусты. Но шорохами Ингу испугать теперь было непросто. Инга сейчас не испугалась бы ни гусениц, ни пауков, ни противной старой жабы, которую она видела, когда папа ее возил к Валерке на дачу.