Елена Горбачевская - Лекарство от старости

— Да нет, проверял ее, сама понимаешь, вдоль и поперек. И — ничего! Абсолютно здорова, хоть в космос. И в то же время стала какая-то сварливая, желчная. Я только тут, на работе, и спасаюсь.

— Может, ей просто скучно? Может, тоже стоит поработать?

— Думаешь, я не пробовал ее уговорить? — Егор бессильно развел руками. — Только все без толку. Раньше хоть бегала по всяким салонам, показам мод и косметическим кабинетам, а сейчас только сидит дома сиднем и злится. О детях я уже и не заикаюсь, собаку предложил завести — нет, не надо!

Максимов замолчал и уставился в окно.

— Знаешь, — задумчиво произнесла Татьяна, — моя бабушка вывела свою теорию, как она выражалась, психического здоровья.

— Эта та самая бабушка, автор тезиса о красоте и возрасте?

— Да, та самая, — кивнула Мазовцева. — Так вот, она утверждала, что в обычной жизни у человека существуют как бы три ипостаси: восприятие мира, принятие решений и отношение к происходящему. И для полноты душевного здоровья необходимо, чтобы человек в любом возрасте воспринимал мир с яркостью и удивлением маленького ребенка, решения принимал соответственно зрелому человеку, а к жизненным обстоятельствам относился с терпимостью мудрого старика.

— Интересная мысль, — тут же загорелся он.

— Так вот, основные наши беды заключаются в том, что мы все делаем наоборот. Например, воспринимаем мир тусклым стариковским взглядом, решения принимаем, как малые дети, а любые жизненные обстоятельства пытаемся преодолеть с настойчивостью, достойной лучшего применения.

— Что ж плохого в настойчивости? — удивился Максимов.

— Как сказать. Например, на улице стоит лютый холод. Здравомыслящий человек просто оденется потеплее, чтобы не замерзнуть и не простудиться. А настойчивый идиот будет убеждать себя, что он сильнее обстоятельств, подхватит пневмонию и скончается в цвете лет, несмотря на вечную молодость. Впрочем, это — только один из вариантов нарушения бабушкиного принципа гармонии. Но тем не менее она любила повторять, что самая большая проблема человека — утеря детского мировосприятия.

— Надеюсь, мне это как раз не грозит, — улыбнулся Егор.

— Это уж точно, — согласилась Татьяна. — Как был дитем горьким, так и остался. Не обижайся, это я — любя. А вот с Настей твоей, похоже, как раз такая история и приключилась — ей ничего не интересно, а это — первый признак глубокой старости.

— Так что мне теперь, польку-бабочку перед ней танцевать по вечерам, голым и на столе? — вспыхнул Егор.

— Ты знаешь, мысль интересная, — задумчиво покачала головой давняя подруга. — По крайней мере, меня бы это здорово развлекло!

— Да ну тебя! — взгляд Егора упал на часы. — Ой, Танюха, извини, Бога ради! Там же студенты пришли на практику, нужно с ними встретиться, познакомиться!

— Ты что, каждый раз так перед студентами подпрыгиваешь?

— Причем тут «подпрыгиваешь»? Ведь новые кадры — наша самая главная задача. А моя задача как директора — сделать так, чтобы лучшие из лучших почувствовали себя у нас, как дома, чтобы стали такими же фанатами своего дела, как мы с тобой. Только так мы сможем добиться толку.

— И много ты нарыл самородков, старатель?

— Ну, есть парочка интересных ребят. А одна девушка — просто чудо! С таким интересом к науке и такой работоспособностью я просто давно не встречался. Ее зовут Лена Горбачевская.

— Да-а-а?! — удивленно протянула Татьяна. — Небось зато страшна, как смертный грех!

— А вот и нет! Ей, конечно, еще, скорее всего, и нет тридцати, но она уже — красавица! Это я снова теорию твоей бабушки вспомнил.

— И ты даже представить себе не можешь, насколько к месту, — Мазовцева еле сдерживала смех.

— Ты это чего?

— Нет, ничего, продолжай.

— Так вот… это,.. — Егор немного растерялся. — Тань, она правда очень симпатичная! И такая энергичная, мыслит смело и, в отличие от большинства, может сама себе поставить задачу. Хочешь, я тебя как-нибудь с ней познакомлю?

— Непременно! Только потом, тебя ждут юные гении! — Татьяна вылетела из кабинета, едва не лопаясь от смеха.

И чего это с ней, подумал Егор. На всякий случай пожал плечами и поспешил к студентам.

— Ну, как, ты уже немного отошел? — участливо поинтересовалась Татьяна.

— Да, спасибо, — кивнул Егор. — Все-таки год — это не сорок или девять дней, когда все еще так свежо. И все-таки я никак не могу понять, от чего умерла Настя.

— Да, я помню, — согласилась Мазовцева. — Вскрытие показало, что организм абсолютно здоров, и все же…