Иржи Колафа-младший: Обман

— Не удивительно, что она получила золото, — вздохнула Алена, — рядом с ней у меня никаких шансов…

— Идеальный прыжок, — сказал я, выключая магнитоскоп. — Вот только… мне кажется, что кто-то нарушил запрет и фотографировал. Я видел, как сверкнула вспышка.

— Да, нарушил, — улыбнулся Йозеф. — Поднялся ужасный переполох. Бедный парень ругался с организаторами минут пятнадцать, но пленку у него все равно отобрали. Посмотрим еще раз?

Мы снова смотрели на блестящий победный прыжок Элен Джонс, сначала быстро, потом замедленно. В обоих случаях в момент, когда гимнастка заканчивала второе сальто, ярко сверкнула фотовспышка.

— Странно, — пробормотал себе под нос Пепик, и не успел я рта раскрыть, как он оторвал обложку первого попавшегося журнала — это был какой-то Бюллетень XXX Олимпийских игр — и проделал кофейной ложечкой дырку посередине. — Включи-ка еще раз, — распорядился он, прикладывая бумажку к экрану.

Ничего не понимая, мы наблюдали за ним, уставившись на отверстие в бумаге. Странная процедура повторилась еще три раза.

— Заметили? — воскликнул Пепик с видом победителя.

Мы ничего не заметили.

— Когда я передвигаю отверстие сюда, вспышка не видна, а именно в этом месте находится в момент вспышки нога знаменитой спортсменки Эллен. А раз нога впереди, то — черт побери! — она должна быть наиболее освещенной. Поляроид! — воскликнул он и выбежал из комнаты.

До меня кое-что начало доходить. Когда Йозеф наконец вернулся с фотоаппаратом, мы стали до тошноты прокручивать одни и те же кадры, пытаясь запечатлеть именно момент вспышки. Мы испортили не меньше тридцати карточек, прежде чем получили две более или менее сносные фотографии, — одну с пленки, отснятой быстро, а другую с пленки, сделанной замедленной съемкой. На второй фотографии мы совершенно отчетливо видели, что снаряд, мостик и окружающие предметы освещены, заметны даже отсветы на коже, обтягивающей снаряд, тогда как фигура Эллен, летящей в воздухе, оставалась такой же темной, как и на других кадрах.

— И еще странно, — оторвал я Пепика от старательного изучения фотографий, — что на первом снимке свет вспышки намного слабее…

Он перебил меня:

— Ничего странного. Камера снимала сто двадцать кадров в секунду. Когда их пускали со скоростью тридцать кадров — а это американская норма — к счастью, доступная и этому ящику (он имел в виду видеомагнитофон фирмы «Тесла»), они двигались в четыре раза медленнее. Когда же их передавали на телеэкран с нормальной скоростью, пришлось четыре кадра совместить, из-за чего, естественно, вспышка утратила яркость и поблекла. Вот здесь это видно. — Он отобрал несколько фотографий и подложил их под подозрительный снимок. — Вот эти четыре сняты замедленно, если ты их внимательно рассмотришь, то увидишь, что именно из них складывается вот этот кадр, сделанный с нормальной скоростью. Вспышка настолько короткая, что проявляется максимально на одном кадре, а могло бы случиться и так, что освещенной оказалась часть одного и кусочек следующего кадра, точнее говоря, не кадр, а половина кадра. Этого не произошло. И одновременно рухнула, — покачал он головой, — первая рабочая гипотеза.

— Какая? — хором спросили мы с Аленой.

— Я сначала думал, что кадры, сделанные замедленной съемкой, в действительности подготовлены заранее и только потом вмонтированы в реальное окружение.

Однако кадры замедленной съемки идентичны кадрам прямой передачи и, следовательно, не могли быть припасены загодя. Да и вспышка есть в обоих случаях… Я перебил его:

— Так думать глупо и по другой причине: это был один прыжок, такое заметит любой специалист, если бы ты захотел подменить его в кадрах замедленной съемки другим прыжком, подлог заметила бы масса людей.

— Н-да, что же делать? — беспомощно спросил Пепик.

— Думаю, стоит порасспросить судью, который поставил Эллен всего восемь баллов. Наверняка это нам что-нибудь даст.

Болгарского арбитра Игоря Дамянова мы нашли в ресторане гостиницы. Он потягивал винцо, было видно, что никакой важной работы у него нет. Мы с чистой совестью могли побеспокоить его. Разумеется, мы не стали выкладывать ему, в чем дело, а постарались «незаметно» выведать у него то, что нас занимало.

— Думаю, что не смогу рассказать вам ничего интересного, — ответил судья. Он объяснялся на очень любопытном языке. Начинал, к примеру, на английском, а когда не мог сразу подыскать нужное слово, то, не моргнув глазом, заканчивал фразу по-русски, да к тому же вставляя болгарские выражения. — Мне показалось, что, приземляясь, Эллен слегка наклонилась вперед, но сразу же восстановила равновесие и закончила упражнение без ошибок. После соревнований я беседовал с одним из своих коллег, у него создалось такое же впечатление. Но когда мы просмотрели ее выступление в записи, оказалось, что мы оба ошибаемся. Наверно, мы смотрели под неудачным углом зрения.