Филип Дик - Реставратор галактики

— Что это? — спросила Мали, подплывая к нему.

— Та часть, которую мы не видели, — проговорил Джо сквозь зубы.

Первая сцена изображала огромную черную рыбу, заглатывающую человека, а вторая — последняя — ту же рыбу, только на этот раз пожиравшую… Глиммунга. Именно того Глиммунга, которого Джо знал. Оба — и человек, и Глиммунг — исчезали в пасти рыбы, чтобы найти свой конец в ее громадном желудке. И тот и другой погибли. Оставалась лишь чудовищная черная рыбина.

— Осколок… — хотел сказать Джо и замер: он заметил то, что вначале не привлекло его внимания.

Теперь эта прежде не замеченная деталь притягивала его взгляд.

На последнем рисунке над рыбьей головой была выгравирована английская надпись. Джо уставился на нее потерянным взглядом.

"Настоящая жизнь на планете — под водой. Не позволяй вовлекать себя в авантюру этого прохвоста, именующего себя Глиммунгом. Глубины моря раздирают сушу, и именно там обитает истинный Глиммунг".

Медальон окаймляли мельчайшие буквы:

"Послание всем, кто в нем заинтересован".

— Бред какой-то, — пробормотал Джо, когда Мали подплыла к нему. Ему хотелось выпустить осколок из рук; как хорошо было бы, если бы он навсегда канул в воду.

Прижавшись к Джо, Мали заглянула через его плечо.

— Боже мой! — засмеялась она. — Как вы на Земле говорите: кот в мешке? Или нет: шкатулка с сюрпризом.

— Ага, на счастье, — зло отозвался Джо.

— Я где-то читала, — вспомнила Мали, — как на Земле, в некоем китайском ресторане, клиент обнаружил в такой шкатулке записку: "Воздерживайтесь от случайных связей". — Она вновь засмеялась теплым смехом, обнимая Джо за плечо и заглядывая ему в глаза. Потом вдруг очень серьезно сказала:

— Похоже, будет страшная битва. За то, чтобы храм остался на дне.

— Он сам не хочет выходить на свет, — заметил Джо. — Храм желает остаться там. Этот осколок — его часть.

Фернрайт выронил черепок, и тот канул в небытие.

Покачиваясь на волнах, Джо наблюдал за ним еще несколько секунд и, когда круги на воде исчезли, обернулся к Мали:

— Это храм говорит с нами, — высказал он мысль, которая пугала его самого.

— А может кратер принадлежал Темному храму?..

— Нет. Не Темному.

— Скорее всего он об этом не знает, — сказал Джо вслух. — Это тебе не какие-нибудь там «предсказания»

Книги Календ, не их "судьбоносные прорицания". И даже не техническая проблема…

— Это душа, — еле слышно произнесла Мали.

— Что?! — изумленно переспросил он.

Мали молчала.

— Извини, я хотела сказать не совсем то… — выдавила она наконец.

— Черт возьми, и хорошо, что не то, — отозвался Джо. — Потому что он мертв.

"Если не принимать в расчет черепок с посланием, — добавил Джо про себя,

— это не жизнь, а только видимость. Инерция… Он, как и любое физическое тело, остается в покое, пока к нему не приложена достаточная сила… и только тогда поддается ей. Под нами, — думал он, — находится храм, масса которого просто чудовищна, и мы расшибемся в лепешку, но не сдвинем его. Никто из нас: в том числе и Глиммунг… Он останется там же, где и сейчас. Мир без конца, как проповедуют в церкви… Однако, у этого храма очень странная манера общаться с живущими на суше. Наверняка есть лучший способ…. Хотя… записка Глиммунга, плавающая в сливном бачке… столь же нелепа. Похоже, такая манера характерна для этой планеты, заключил Джо. — Этноспецифическая черта, сохраняющаяся многие века…"

Мали заговорила:

— Он знал, что ты отыщешь кратер.

— Откуда?

— Из Книги Календ. Там была сноска петитом.

— Но предположим, что Календы ошиблись: они предсказали, что я найду в Хельдскалле что-то, что толкнет меня на убийство Глиммунга. Это могла быть просто догадка и, наверное, ошибочная…

"И все же, — подумал он, — я заглотил наживку и нашел кратер… В один прекрасный день волны бытия прибьют нас с Глиммунгом друг к другу, и я убью его.

Все может произойти со временем. Именно на этом и держится Книга Календ".

Точнее — держалась, да не удержалась.

"Вероятность — вещь в себе, — размышлял Фернрайт, — теорема Бернулли, теорема Байе-Лапласа, распределение Пуассона, отрицательное биномиальное распределение… монеты, карты, дни рождения, наконец. И царящая надо всем этим плеяда мудрецов — Рудольф Карнап и Ганс Рейхенбах; венский кружок философов и расцвет символической логики". Смутный мир, в который ему совсем не хотелось углубляться. Несмотря на то, что все это имело отношение к Книге. Этот мир был темнее подводного царства, в которое он погружался.