Айзек Азимов - Думайте! [Думай!]

– Ну, Адам, – сказала она, – если ты начнешь сначала…

Но прежде чем она закончила фразу, раздался холодный, четкий голос – чистый, как звон разбивающихся льдинок:

– Наконец-то!

– Что? – ошеломленно переспросила Реншо.

Орсино промямлил:

– Кто сказал…

Беркович оглядывался по сторонам.

– Кто сказал «наконец-то»?

Реншо, внезапно побледнев, проговорила:

– Я не говорила. Я не издала ни звука. Это была только… Это кто-то из вас…

Но звонкий голос проговорил вновь:

– Я Ма…

Реншо разъединила проводки, наступила тишина. Она почти беззвучно, одними губами, проговорила:

– Видимо, это Майк… мой компьютер…

– Ты хочешь сказать, что он думает? – так же, почти беззвучно прошептал Орсино.

Реншо тихо-тихо, до неузнаваемости изменившимся голосом ответила:

– Я же сказала, что он очень сложный, и почему бы ему не… Как вы думаете… Он всегда автоматически настраивался на вычленение лазерограммы абстрактной мысли, какой бы мозг ни был подключен к цепи. Но, если в цепи не оказалось ни одного мозга, он подключился к себе… Так, что ли?

Все молчали. Наконец Беркович сказал:

– Получается, что этот компьютер думает, но не может свободно выражать свои мысли до тех пор, пока он ограничен выполнением программы. Из-за этой твоей лазерной системы…

– Невозможно! – взвизгнул Орсино. – Никто же не принимал мысли. Это совсем не одно и то же!

Реншо задумчиво проговорила:

– Компьютер работает с гораздо большей интенсивностью, чем органический мозг. Полагаю, он способен усилить свой потенциал до такой степени, что мы можем улавливать его мысли без посторонней помощи. Иначе как объяснить…

Беркович резко оборвал ее:

– Значит, ты нашла еще одно применение лазеру: возможность говорить с компьютерами как с отдельными индивидуумами, один на один.

А Реншо, глядя в одну точку, спросила, ни к кому не обращаясь:

– О господи, что же нам теперь делать?