Александр Чуманов - Никому не нужный божий дар

-После твоего отъезда меня в классе совсем задолбили. Не поверишь, каждый день штук по двадцать этих дурацких пузырей надувал. Прихожу, бывало, домой, а перед глазами они, сиреневые да бирюзовые, синенькие-зелененькие... Восемь классов одолел - мама умерла. Она болела долго. И я поехал в училище. Выучился вот. Работаю...

Ираклий работал гальваником и мыкался по общагам. О семье, о детях можно было не спрашивать.

А странный божий дар все не давал бедняге житья, все лез наружу. Ираклий пытался его подавлять какимнибудь творчеством: пел в хоре, рисовал. И вот - стихи. Но не мог же я поступить с бедным Ираклием, как с другими!

-Слушай, а шарик можешь?- вдруг вырвалось у меня.

Он обиделся, если можно так сказать о человеке, которого всегда обижали все: -Брось, кому это баловство нужно? Да я и не пробовал лет двадцать...

-Ну все-таки, один, а?

-Если ты настаиваешь...

Он выставил перед собой ладонь, зажмурился и начал дуть.

Сперва ничего не выходило. Что-то возникало на растопыренной руке, но тут же опадало. Однако с третьей или четвертой попытки шарик все-таки получился, хотя несколько кособокий.

-Видишь,- пролепетал Ираклий виновато, -разучился... И хорошо, что разучился! На фиг! Ты лучше про стихи скажи! Как?

-К черту стихи! Зачем тебе стихи, дубина! Ты же можешь такое, чего ни одна душа, никогда!..

-А кому это надо?- уныло возразил Ираклий, - но уже в глазах у него было смятение, и почти надежда в глазах была...

Куда я только не таскал моего Ираклия! Кому он только не показывал свой талант! Боже, какие это были шары! Они переливались всеми цветами радуги, они были огромны, как десятиэтажный дом, обладали мощной подъемной силой.

-Зачем все это?- недружелюбно говорили знающие свое дело люди, -времена дирижаблей прошли, а если наступят снова, так мы разработаем куда более совершенную технологию. Резина из ничего? Подумаешь, сколько той резины!.. А комплект автопокрышек для "Жигулей" ваш товарищ может? Вот видите - не может.

-Но ведь это чудо!- кричал я в отчаянии.

-Чудо,- легко соглашались со мной. -Ну и что?

Даже в цирке Ираклия не оценили.

-Как, это все?! Да рчзве этим фокусом кого-то удивишь!

-Но у нас не фокус, у нас чудо!

-А нам нужны фокусы. Чудеса нам вовсе ни к чему.

Так и остался Ираклий в своем вредном цехе. Уж очень ему хотелось пораньше на пенсию выйти. Словно у него был шанс дожить до пенсии. Он приносил стихи в нашу газету, мы их печатали. А Ираклий неожиданно иcчез. И нашелся - в "психушке". Первый раз ему повезло. Он обосновался в отдельной маленькой и чистенькой палате. Лежал себе и блаженно улыбался.

А палата была заполнена разноцветными воздушными шарами, которые плавно парили, выводя замысловатые траектории и не сталкиваясь друг с другом. Это мельтешенье шаров напоминало фантастический танец, исполненный неведомого смысла, который, казалось, вот-вот раскроется.

-А, это ты,- сказал Ираклий буднично, рад тебя видеть, проходи. Я, наконец, понял. Ты бы тоже мог..

-Ну-ка, ну-ка, - я говорил голосом нарочито бодрым, так все говорят с безнадежно больными.

-Становись сюда...

Ираклий вытянул ладонь перед собой, она вдруг стала увеличиваться, все быстрее, быстрее и превратилась в просторную площадку. Я встал на нее! И сразу поднялся ветер. Я хотел за что-нибудь зацепиться, но не успел. Легко взмыл ввысь - без малейшего страха в сердце - и увидел вокруг сотни и тысячи счастливых лиц. Знакомых, а также и незнакомых.