Павел Козатик: Полет на луну, рассматриваемый как выстрел по движущейся мишени

В июле 1969 года Паук читал интересный рассказ, начинающийся словами: «Освальд был стартером». Речь в нем шла о покушении на американского президента Кеннеди 22 ноября 1963 года. Рассказ так и назывался «Покушение на Джона Фицджеральда Кеннеди». Паук читал его на английском.

Вообще, рассказ был необычный, в основном благодаря тому, что автор не старался придерживаться реальных фактов того, что случилось в Далласе, на небольшом пятачке улицы Вязов, между магазином школьных принадлежностей и путепроводом. Он писал об этом событии не так как все остальные, а так, словно оно было дорожно-транспортным происшествием. Именно поэтому, рассказ оставлял после себя странное ощущение.

Больше всего Пауку запомнились следующие слова: «Кеннеди неудачно стартовал».

Кроме всего прочего, автор описывал и победу, доставшуюся отечественному шоферу Джонсону, аутсайдеру, который благодаря неудаче Кеннеди стал лидером. Рассказ заканчивался вопросом: «Кто зарядил боевыми патронами стартовый пистолет?»

Пауку рассказ очень понравился. Его автора он знал, поскольку когда-то читал книгу со странным названием «Ветер ниоткуда». В ней описывалась экологическая катастрофа, в результате которой бешеный ветер, буквально сметает все живое с поверхности Земли.

Просматривая этот роман, Паук невыразимо скучал.

Теперь же, все было по другому, теперь, то что он читал, ему нравилось. Он с удовольствием прочитал как Кеннеди доставили в госпиталь, где ему стало хуже. Паук читал и читал, а перед глазами у него, все маячили слова: «Кеннеди неудачно стартовал».

Продолжая читать, Паук думал. Конечно, писатель по фамилии Баллард кое о чем догадался, но как все было на самом деле, он знать не мог.

Джон Кеннеди родился в южном Бронксе, районе Нью-йорка, в котором драки, коррупция и преступления, были самым обычным делом. Его матерью была бедная, уличная прачка. Ее звали Пеги. Всю жизнь она стирала чужое белье и мечтала о лучшем будущем. Благодаря ее мечтательной натуре, к ней тянулись негры и наркоманы из притонов и трущоб всего южного Бронкса. Как бы то ни было, но одна мечта Пеги закончилась фатально: ее конкретным, вполне осязаемым результатом, стал маленький Джон.

Отцом Джона был один из случайных приятелей, нищий по кличке Спу – настоящего его имени прачка не знала, поскольку Спу не представился. Он был немым. Кроме этого, у него была еще масса других особенностей. Он плохо видел, в его животе протекал совершенно удивительный процесс гниения, а вместо правой руки у него был небольшой стальной крюк с цепочкой. Когда мать Джона увидела этого нищего, осторожно приближающегося по тротуару, она не могла и подозревать, что эта мимолетная встреча, запомнится ей надолго.

Когда Джону исполнилось шесть лет, мать посвятила его в тайну. Его настоящим отцом был не Спу, бедный и оборванный нищий, а богатый финансист, американский посол в Англии, Джек Кеннеди. Мать Джона каждый вторник и пятницу ходила стирать ему белье. Маленький Джон в эту информацию поверил.

Между прочим, в нее поверили официальные власти, и даже – что страшно всех удивило – поверил сам посол. Именно так, за одну ночь, маленький Джон стал богачом. За это, на следующий день, приятели и друзья из Бронкса, облили его смолой.

А еще Джон получил второе имя – Фицджеральд, в честь известной негритянской джазовой певицы Элии Фицджеральд. Мать Джона ее жутко любила и частенько, стирая или вытирая пыль напевала песенки, такие как например «There’s a Boat Dats Leavin Soon for New York». Джон встретился с Элией только раз в жизни, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Те слова, которые она ему сказала, отпечаталось в его памяти навечно. Их было совсем немного. Если точнее, то это было всего лишь одно слово.

Оно звучало так: «Хи».

«Хи» было обычным словом, которым приветствовали детей, либо подростков, желавших быть похожими на детей. «Хи» значило гораздо меньше, чем «привет» или «Хелло». «Хи» кричал мальчишка Чарли Браун, своей собаке по кличке Снупи.

Джон хорошенько запомнил это слово. Вообще, он запоминал все, что угодно, часто и охотно, поскольку был любопытен и открыт душой. Не нравилось ему только одно: его мать, бедная прачка, слишком часто его била. Впрочем, Спу тоже, весьма охотно, поднимал на него руку. Как только это начиналось, Джон ревел, но это ничуть ему не помогало, а даже наоборот, доставляло отцу несказанную радость. Каждый день, каждый час и каждую минуту, отвратительный нищий бил Джона как сидорову козу и при этом радостно гоготал.