Ричард Матесон - Невероятный уменьшающийся человек

Скотт встал, глядя на то, как разбиваются о крышку коробки и цементный пол капли воды. Теплая вода стекала по его лодыжкам. Он увидел еще один водопад, меньше первого, низвергавшийся с края цементной приступки и брызгами рассыпавшийся по полу погреба.

Долгое время Скотт стоял в нерешительности, глядя на падающую воду и чувствуя, как к телу прилипает теплый, намокший халат.

И вдруг из груди его вырвался крик:

— Печенье!

Он стремглав бросился обратно к крышке, скользя по полу и с трудом удерживаясь на ногах. Поднял крышку за один край, едва устоял и, поскальзываясь на каждом шагу, подтащил ее к кровати и опустил сверху. Сделав это, он бросился бежать по губке. Под ногами хлюпала, вырываясь из разбухших пор, вода.

— Нет!

Он не мог поднять наверх отяжелевший от воды пакет. С перекошенным от страха и ярости лицом, Скотт разрывал пакет, и мокрая бумага расползалась под его руками как салфетка. Светло-серая масса, в которую слиплись набухшие от воды кусочки печенья, поразила его своим видом. Он зачерпнул ее ладонью и почувствовал, как она тягуче потекла скисшей овсяной кашей. С проклятьями стряхнул с пальцев капающую массу, и та, перелетев через край приступки, рассыпалась полусотней вязких, серого цвета капелек.

Скотт встал коленками на губку, не обращая никакого внимания на лившуюся на него отовсюду воду. Его взгляд был прикован к кучке кусочков печенья; от ненависти к преследовавшему его року губы сжались в одну тонкую бескровную полоску.

— Что толку? — бормотал он, резко сжав кулаки. — Что толку? — Капля воды упала прямо перед ним, и Скотт с яростью обрушил на нее кулак. Потеряв равновесие, он свалился на губку лицом вниз. Под тяжестью его тела ноздреватая поверхность губки продавилась, и снизу в Скотта ударили потоки воды.

Трясясь от ярости, он перепрыгнул на приступку и крикнул, не понимая, к кому именно обращает свой гневный выкрик:

— Вам не удастся сломить меня!

Скотт стиснул зубы, и в следующем его выкрике прозвучали непреклонность воли и вызов року:

— Вам не удастся сломить меня!

Он загреб пригоршни сырого печенья и высыпал его в сухом безопасном месте — на черной нижней полке водогрея.

«На что годится сырое печенье?» — спросил рассудок.

— Оно высохнет! — ответил Скотт.

«Оно раньше сгниет», — не унимался рассудок.

— Заткнись! — прорычал Скотт и подумал: «Боже».

Затем скатал, как снежок, шарик печенья и швырнул его о стенку водогрея. Шарик расползся по металлу.

Вдруг Скотт засмеялся. Неожиданно все, что произошло в последние минуты, показалось ему уморительно смешным: он, ростом в четыре седьмых дюйма, в халате, похожем на мешок, стоит по щиколотку в теплой воде и бросает в водогрей шарики из мокрого печенья. Откинув назад голову, он разразился громким смехом, потом сел в теплую воду и принялся бить по ней ладонями, поднимая вокруг целые фонтаны брызг. В конце концов Скотт стащил с себя халат и голышом растянулся во весь рост в теплой воде. «Ванна! Я принимаю чертову утреннюю ванну», — пронеслось в голове.

Спустя некоторое время Скотт встал и вытерся еще сухим в некоторых местах платком, обмотанным вокруг губки. Затем выжал халат и повесил его сушиться.

— У меня болит горло, — сказал Скотт сам себе. — Ну и что? Придется подождать ему своей очереди.

Он сам не смог бы объяснить, почему ему вдруг стало так весело, что заставило его отдаться глупому развлечению. Без сомнения, положение было плачевным, и Скотт догадывался, что, когда человеку становится совсем уж тяжело, он смотрит вокруг совершенно другими глазами, он замечает множество глупостей и нелепиц и либо смеется, либо впадает в сарказм.

Скотт попытался представить, как бы он себя повел сейчас, увидев, что через край приступки перевалил паук. Наверное, засмеялся бы.

Зубами и ногтями Скотт оторвал от платка лоскут тонкой материи, уже проверенным способом сделал из него халат, связав узлами концы, и торопливо надел свою новую одежду: ему необходимо было добраться до швейной коробки.

Подняв тяжелую булавку, он сбросил ее на пол. Затем слез с цементной приступки и снова взял в руки острое оружие. «Мне придется теперь подыскать другое ночное убежище», — подумал Скотт. Необходимость сделать это даже веселила его. Возможно, ему еще придется забраться по стене огромной скалы за ломтиком сухого хлеба. И это тоже его веселило. Качая головой в такт шагам, Скотт подпрыгивающей походкой двинулся к картонке, а в окна над ним струился солнечный свет.