Владимир Михайлов - Эвтанатор

Что ещё возьмёт он в дорогу? Кристаллоплеер. Несколько видео– и аудиокристаллов. Что на них – фильмы, симфонии? Репродукции великих полотен – тех, что можно без устали разглядывать часами, уходя в них, живя в них и учась жить? Записи не менее великих книг и поэм – чтобы скрашивать часы досуга? Или, может быть, для воздействия на чью-то психику? Ведь и такое бывает, и кристаллы, случается, заключают в себе какие-то секреты. Такие времена: эпоха высочайших технологий. Не всегда, правда, гуманных. Ну, а низкие технологии что, были гуманнее? Нет? Вот и мы так же думаем.

Гуманность, кстати, может проявляться очень по-разному. N’est-ce pas?

Орлен аккуратно, сосредоточенно уложил отобранное в два чемоданчика. Металлических. Надёжных. Бельё и предметы туалета уже не столь сосредоточенно запихнул в сумку. Застегнул, защёлкнул, запер. Остановился посреди помещения, медленно обвёл глазами, как бы размышляя – не позабыл ли чего. Сделал шаг. Снова постоял в неподвижности. Пожал плечами. Решительно подошёл к дверце стенного шкафчика, из которого до сих пор ничего не доставал, даже и близко не подходил. Да и что там могло храниться, кроме каких-нибудь салфеток и разовых перчаток? Дверца с виду была лёгкой, в наше время сказали бы – «фанерной». Только замок внушал уважение. Набирая код, Орлену пришлось потерять ещё несколько минут. Наконец он распахнул дверцу. Под «фанерой» оказалась стальная подкладка, сантиметров пятнадцать толщиной. В открывшемся небольшом пространстве стояли инструменты – не хирургические, а из другого набора. Тоже очень современные. Немного подумав, доктор выбрал три и уложил в сумку. Чартерный полёт под эгидой Комитета ДУ – следовательно, досмотра не будет ни здесь, ни, надо полагать, на Эване. Впрочем, может быть, их и не понадобится выносить с корабля. Они вообще вряд ли пригодятся. Но с ними как-то спокойнее на душе.

Теперь действительно было всё. Орлен позвонил. Вошёл служитель, повинуясь кивку, подхватил чемоданчики и сумку. Внизу скользун в нетерпении уже рыл землю копытом.

Но не бывает так, чтобы, собираясь, чего-нибудь да не забыть. Вот и сейчас: всё взял, а кристаллы с записями забыл. Растяпа. Наверное, какая-то важная мысль его отвлекла.

Кстати, у скользунов не бывает копыт, вы разве не знали?

Корабль Орлену понравился – во всяком случае, судя по той улыбке, что промелькнула по его лицу, когда он вылез из кабины скользуна в двух шагах от корабельного трапа. «Дауд». Классная яхточка. Похоже, хотел даже что-то сказать, однако промолчал. Наверху, в проёме люка, его встретил капитан, он же пилот. И он же – инженер. Видимо, статус пассажира не требовал наличия полного экипажа. А уж кораблю и одного капитана было многовато. Машина сама с собой прекрасно справлялась.

Кордо это не смутило. Ответив на традиционное приветствие и пожав руку капитану, а также выслушав приглашение чувствовать себя в пассажирских апартаментах как дома, он проговорил:

– С вашего позволения, мастер, я хотел бы лететь в кресле второго пилота.

На что капитан ответил:

– Прискорбно, но такого права у вас нет. Да и ко-пилот мне абсолютно не нужен.

– Право есть. Убедитесь, будьте любезны. А что, у вас стоит КП-4М? Давно?

– Ладно, – согласился капитан. – Садитесь, если так.

– Благодарю. Только засуну мои сундуки в челюсти.

И уже через минуту Кордо занял разрешённое место. Капитан внимательно наблюдал за тем, как пассажир усаживался – следил, не поворачивая головы, краем глаза. И сказал – но не Орлену, а в микрофон, центру:

– Я «Дауд», прошу разрешения на старт.

– «Дауд», старт разрешаю. Чистого пространства, свободного Простора, мягкой посадки.

– Благодарю. Спокойной вахты.

Вот и все формальности. Антигравы включились охотно, даже как бы с радостью.

Похоже, что у дежурного выпускающего на космодроме была лёгкая рука. Так что и пространство оказалось чистым, и (после прыжка) Простор – свободным от помех. Не рейс, а прогулка. Так бывает далеко не всегда. Но вот – повезло. Даже скучно как-то. Никаких переживаний, ни малейшего азарта. Хотя профессионалов как раз это и радует, в отличие от, скажем, туристов. Тем обязательно нужно что-то такое, о чём можно будет потом рассказывать, местами понижая голос до шёпота и делая страшные глаза. Чтобы слушателям, а главное – слушательницам приходилось раскрывать рот и даже забывать дышать.

А что касается Орлена, то он своим поведением доказал: он никак не турист, а если и пассажир, то достаточно опытный. Уже вскоре после установки на курс он задремал в кресле. Или, может быть, просто закрыл глаза, чтобы ничто не отвлекало от мыслей. Если, конечно, у него было, о чём подумать.