Андрей Дай - Сердце Агрессора

- Цепь запирает порт. Только Джидо может приказать опустить цепь.

- Примитив ! - вырвалось у меня. - Ореховую долину с воды прикрывает лазерный луч. Почему мы просто не порвали цепь? Рендолл, ты же можешь это.

- Зачем нам лишние сто тысяч врагов.

- Сколько ?

- В Хоккай-до сейчас живет сто десять тысяч триста тридцать ...один человек. Сейчас только родилась девочка...

Между тем обиталище Джидо критически приблизилось, и не успела я спросить Рендолла, откуда он знает столь точную цифру, как мы уже пришли.

Мистер Джидо был занят, но Инки ведь вообще не имел понятия о вежливости.

- Это ты Джидо? - обратился он к наиболее богато одетому среди оборванцев, да к тому же сидящему среди стоящих человеку.

В наших с Мичи головах теперь звучал перевод разговора. Сидящий человек и внимания не обратил на Рендолла. Воин поставил нас на землю, и в ушах зазвучал его мысленный приказ :

- Молчать!

Мы с Мичи уже молчали, но все равно, повинуясь приказу, наши челюсти сжались. В комнате повисла тишина. Тем весомей звучали слова Рендолла:

- Мне нужно разрешение на выход из бухты.

Джидо оказался крепким мужиком. Быстро справился с оцепенением и ответил. В голосе его звучала усиленно скрываемая гордость и еще что-то такое ехидненькое :

- Ты считаешь себя сильным, чужестранец ?

- Я - солдат, - ответил Рендолл.

Сто против одного, что Инки удивился. Джидо, пожилой уже человек, медленно наклонил голову к запакованной в шелк груди и сказал:

- Вода в озере поднялась и стала мутной. Драконы поднялись со дна и разбивают лодки с храбрыми и сильными солдатами. Через сто часов вода спадет. Если тебе есть, чем заплатить - ты попадешь туда, куда хочешь !

- Я спешу! - Рендолл больше не рисковал приказывать этим людям.

- Хорошо, чужестранец. Через три часа начнется праздник Ссодет и в начале праздника - Кумитэ. Ты будешь биться в честном поединке с тремя лучшими бойцами Хоккай-до, и если победа в двух случаях из трех достанется тебе, то ты получишь лодку и разрешение поднять цепь.

Рендолл не колебался ни секунды.

- Где я могу отдохнуть перед боем ?

- Тебе покажут. Как зовут тебя, смелый чужестранец ?

- Инки.

Джидо кивнул и сказал что-то, что Рендолл не стал переводить. Как оказалось, эти слова не предназначались нам, Джидо просто приказал кому-то проводить нас.

Потом мы долго шли по неизменно людным улицам. Я немного боялась за Рендолла; всякое тут рассказывают про это таинственное место, но едва я заикнулась про это, как услышала в голове его голос:

- Я всегда готов к битве. Если бы я не был лучшим воином Стальной планеты, я не был бы здесь !

- Но ты спросил про место, где ты мог бы отдохнуть..., - подумала я.

- А разве на Конвикте есть люди, которые не устают ? Разве вы с Мичи не устали ?

Мне оставалось только согласиться. Часов двадцать мы плыли по реке на плоту до самых стен селения. Все это время мы только и делали, что ничего не делали. Но вот совсем немного прошли по тесным, давящим душу улочкам тесного многолюдного городка, как подошвы горели от утомления. А может просто с непривычки, ведь прошли же мы на рассвете чуть больше ста километров по просеке за сорок пять часов !

Нам выделили комнату, заставленную удивительной мебелью. Изящные стулья на тоненьких резных ножках, низенькие столики с изображениями озерных крокодилов на столешницах, мягкие удобные креслица, свет, падающий из открытых настежь окон, попадал не сразу в комнату, а еще проходил сквозь разноцветные ширмы и становился мягким, не раздражающим глаз. Цветы, прекрасно подобранные в букеты, источали тонкий, ни на что не похожий аромат. На стенах висели восхитительные в своей простоте картины, изображающие диковинных птиц, животных и цветы. В комнате, при всем при этом, ничего не было лишнего или сразу бросающегося в глаза. Каждая вещь стояла на своем месте. Казалось, сдвинь сейчас вот эту маленькую вазочку - и пропадет это ненавязчивое очарование.

Нечаянно я обратила внимание на Рендолла. Мне кажется, он был потрясен этой красотой. А я была потрясена тем, что это случилось с ним. Он, конечно, хороший, справедливый, хочет нам всем добра. Иногда бывает не в меру жесток, но ведь он солдат. И вот этого-то солдафона очаровала красота, созданная чужим ему народом.

В конце концов Рендолл нерешительно потоптался на месте и сел на пол у порога.

- Здесь ничего нельзя трогать. Просто рука не поднимается, - как бы оправдываясь, сказал он.

Мы с Мичи тоже не решились там что-то трогать и сразу пошли в другую комнату, где ждала нас каменная ванна, наполненная приятной прохладной водой. Плескаясь в воде, забыв о всех невзгодах, мы и не заметили, как пробежали отпущенные на отдых часы.