Виталий Сертаков - Рудимент

Я не придал значения, но весь тот день меня буквально захлестывала энергия, если так можно выразиться в отношении паралитика. Потом мы ездили вниз снова и снова, а я все не придавал значения смене своих настроений. Меня в жизни так много кололи, и за уколами следовало так много реакций, что я почти не обращал внимания, что там медики творят с моим телом.

Послушнее оно не становилось.

На пятый день шеф явился на пару с доктором Сью. В отличие от миссис Элиссон, мамы Дженны, доктор Сью угловатая и крайне непривлекательная Коротенькие седые волосы стоят торчком, плечи нелепо вывернуты, и крайне невнятно доносит она до собеседника слова. Это я потом узнал, что в Штатах тоже есть свои диалекты. Еще год назад мне было бы наплевать на ее внешность, но в последнее время я очень болезненно относился ко всему, что связано с противоположным полом. Если бы не Куколка, я бы непременно подвинулся рассудком на почве собственной несостоятельности… А накануне Куколка меня впервые поцеловала, так что я ни о чем другом не мог думать. Едва проснувшись, я подгонял стрелки часов и проклинал того идиота с белой бородой, который закрутил землю вокруг светила со скоростью двадцать четыре часа на один оборот. Не мог подтолкнуть нашу планетку чуток поскорее, чтобы обед шел сразу за завтраком, а там и время для прогулки!

Одним словом, я душой парил в горных сферах и не сразу заподозрил неладное. Сью и Винченто нацепили наушники, Александр дал отмашку, а мне, без лишних слов, подсунули один из опусов Баркова.

— Я не могу… — начал я.

— Надо, Питер! — твердо произнес шеф. — Мы с тобой как единая команда. Наша работа нужна людям. Читай!

И я почувствовал, что не могу сопротивляться.

— Читай медленно, от начала, пока действие не остановится, — так же твердо, глядя мне в глаза, протрубила доктор Сью.

Меня буквально колотило от возбуждения.

— Что вы мне укололи? — без обиняков спросил я.

— Антидепрессант, — без запинки проговорил Винченто. — Нам нужно, чтобы ты читал с подъемом, а не тосковал, как покинутый утенок.

Не знаю, как насчет снятия тоски, но волю эта штука ломала капитально. Я не хотел, чертовски не хотел заниматься этим делом и сам не мог объяснить, почему. Просто у меня было предчувствие, что это неправильно, вот и все. Но отказаться не мог, словно что-то двигало моим языком и губами. Сконцентрироваться на тексте я тоже не мог, меня неудержимо тянуло раскачивать головой и вдобавок что-нибудь спеть.

Они этого и добивались.

Я в последний раз попытался воспротивиться, но ничего путного не добился.

«…Вопрос не в том, быть или не быть, вопрос в том, как воспротивиться тому, кто поставил передо мной этот вопрос и лишил меня способности к мысли, ибо „быть-не быть" — не более чем глупая прямая, линейное решение, оставляющее за бортом многовариантность наших…»

— Стоп! — рявкнул Винченто. Японец Яманэ, разевавший на экране рот, тоже замер, вместе со мной.

— Питер, что ты чувствуешь, когда читаешь этот текст? — строго спросила доктор Сью.

— Отвращение, — признался я. — Тоску.

— Что ты видишь, если читать с закрытыми глазами?

— Свинцовое небо, дорогу с глубокими колеями, заполненными водой. Вдоль дороги лежат мертвые птицы. Много мертвых птиц, и летают их грязные перья. — Я моментально отыскал нужный образ. — И дорога не ведет в город. Она обрывается…

— Великолепный медиум, — обращаясь к Винченто, произнесла доктор Сью. — Питер, так мы ждем от тебя, чтобы ты произносил слова с выражением. Не следи за монитором, все равно придется делать монтаж. Поступим иначе… Просто сосредоточься на своих ощущениях, какими бы тоскливыми они ни были. Читай медленно и представляй себе любые картины, которые вызывает текст. Давай, попробуем еще раз!

Я убедился, что фильм мне действительно мешал. Без знакомого ироничного лица Яманэ дело пошло гораздо быстрее.

«…У холода есть имя другое — ласка…

Имя могилы моей — колыбель…

Псы жары не достанут нас сквозь гранит

Своими клыками…»

— Но в фильме нет таких стихов, — беспомощно возразил я.

— Значит, будут! — железно отрубила доктор Сью. — Картина еще не готова, Питер. И мистер Винченто тебе говорил, что подобные ленты компонуются специально, по заказу Антинаркотического комитета. Наша роль в заказе — целевым образом воздействовать на определенные группы риска, чтобы вывести детей из депрессии, из зависимости от химических препаратов. Чем напряженнее сюжет, чем более давящая атмосфера создается, тем веселее и проще станет для зрителя встреча с реальным миром… Читай, внятно и с выражением!