Ежи Жулавский - Древняя Земля

— А Грабец? А Юзва? А еще множество других?

— Грабец по приказанию правительства повешен. Юзву убили его же сообщники, так как он не хотел сдаваться, предпочитая чтобы весь мир был взорван к чертям, а им, напротив, очень хотелось жить.

— И теперь ты стал превосходительством?

— Да. У меня титулы «Хранитель машины» и «Спаситель порядка».

Рода с невообразимой важностью прошелся по кабинету и вновь остановился перед Матаретом, заложив руки за спину.

— Разве я не говорил тебе, — ухмыльнулся он, — что не пропаду? Кто бы мог подумать, когда нас возили в клетке вместе с обезьяной…

Но тут же оборвал и пугливо оглянулся: не слышит ли кто, после чего дружески хлопнул Матарета по плечу.

— Не бойся, я тебя не оставлю. Ты страдал вместе со мной, и хотя я мог бы тебя упрекнуть за то, что ты очернил меня перед Яцеком, представив лжецом, я так и быть прощаю тебя и постараюсь…

Рода не успел закончить тираду: Матарет плюнул ему в лицо, круто повернулся и выбежал из кабинета.

В вестибюле полицейских уже не было, никто его не задерживал. Матарет медленно спустился по ступеням мраморного крыльца и влился в уличную толпу. Кое-кто из прохожих бросал мимолетный взгляд на странного карлика; некоторые знали, что он прилетел с Луны, и останавливались, чтобы посмотреть на него, но большинство не обращало внимания.

Он брел, затерянный в потоке прохожих, без цели, даже не представляя, куда ему идти. Порой его взор падал на дом, разрушенный снарядами, на котором трудились каменщики; кое-где встречались группки людей, оживленно обсуждающих недавние события, но других примет, что над миром пронеслась грозная буря, Матарет не обнаружил. К самым большим переменам можно было отнести увеличение числа городских стражников и полицейских, которые подозрительными взглядами провожали чуть ли не каждого прохожего.

Матарет думал о Яцеке. Куда он так неожиданно исчез? Может, погиб во время мятежа? Или посажен в тюрьму? Ему невольно приходили на память недолгие минуты, проведенные с ученым, их беседы, обсуждение планов полета на Луну на выручку Марка. Может, Яцек и вправду улетел на Луну, а его бросил здесь?

Он поднял голову к небу: на голубом своде среди редких перистых облачков висел молочный, поблекший при дневном свете серп ущербного месяца.

Матарет вышел из задумчивости, наткнувшись на плотную толпу, стоявшую перед наклеенной на стене огромной афишей.

Кто-то вслух читал сообщение, напечатанное на ней; слышались возгласы изумления, но чаще — согласия и одобрения правительству, издавшему этот указ.

Заинтересовавшись, Матарет протолкался поближе; ему повезло: удалось вскарабкаться на цоколь уличного фонаря, и он стал читать.

В глазах у него потемнело.

В сущности, указ вроде бы никоим образом не касался его, и тем не менее он чувствовал, как его, необразованного, невежественного пришельца с Луны, охватывает стыд за то, что начинается на Земле.

Правительство Соединенных Штатов Европы сообщало для всеобщего сведения:

«Граждане!

Заботливое правительство в тревоге об общественном благе, доверенном его попечению, после неслыханных и достойных всяческого сожаления событий последних дней считает себя обязанным раз и навсегда положить предел злу, которое общество вскормило собственной жертвенной кровью у себя на груди.

Ученые и изобретатели, бесспорно, некогда были благословением человечества. Это им в какой-то мере мы обязаны благосостоянием, проистекающим из установления господства над силами природы, ибо хотя это мы сами своими трудолюбивыми руками построили заводы и создали экономический порядок, все же необходимо признать, что они своими изобретениями давали обществу импульс для плодотворного труда. И хотя всеобщее обучение также является заслугой общества, которое, пылая рвением к знанию и возвышению душ, построило миллионы школ и взяло в свои руки образование, нельзя отрицать, что и здесь сыграли немалую роль мудрецы, способствуя своими исследованиями открытию новых направлений мысли.

Но то была справедливая плата обществу за то, что оно позволило им продвигаться вперед и своим трудом создавало им необходимые условия для исследований.

В конце концов было изобретено все, что нам необходимо, а исследовано и открыто гораздо больше того, чем сможет нам потребоваться. Ученые, которые именуют себя «всеведущими», стали для нас слишком обременительной роскошью, и общество окружало их почетом лишь в память о давних заслугах их предшественников.