Юрий Никитин: Имортист

– Повернем… Но теперь другая опасность. Хоть и очень далеко пока…

Медведев встревожился, остальные смотрят вопросительно.

– Какая, господин президент? – спросил Потемкин очень уважительно. Никогда таким голосом не спрашивал, словно это теперь только я стал для него князем, а то и вовсе императором.

– Китай, – ответил я с трудом.

Он высоко вскинул брови, на удлиненном высокомерном лице появились признаки сильнейшего удивления.

– Не вы ли говорили, господин президент, что Китай нам никак не опасен, что нет чужой территории, где находилась бы нога китайского солдата? Это что, фигня?

– Не фигня, – возразил я. – Так в самом деле. Из-за чего Китай неуязвимее. Это Россия да США перли на всех парах, бездумно захватывая и подминая под себя, как два могучих катка. Когда СССР рухнул, США решили, что вот теперь им все можно, поперли в одиночку грести и подминать, на том и поскользнулись. Тогда я все время говорил, что Китай не опасен, а опасаться надо США. А всем вам почему-то казалось, что Китай вот-вот перейдет наши беззащитные границы и хлынет всей массой, захватывая Дальний Восток, а нам надо будет просить помощи у США!.. Я тогда говорил и сейчас говорю, что Китай нам не опасен… и не будет опасен еще очень долго!

Медведев почесал затылок, сказал просительно:

– Нет, уж скажите проще. По-людски. Что тревожит сейчас?

– То, что Китай с падением США вскоре станет самой могучей державой мира, меня не тревожит. Китай живет многие тысячелетия, он уже привык, что на окраинах его империи, что находится, конечно же, в середине мира, возникают и исчезают многие страны, государства, народы… Потому Китай не станет сразу вот так демонстрировать свою мощь.

Он смотрел с недоумением:

– А в чем опасность?

– Китай ведет себя безукоризненно, – сказал я. – Никуда не лезет, ничьи земли не захватывает. Своего мнения никому не навязывает. Он просто медленно, но без спадов укрепляет свою экономическую мощь. Укрепляет и укрепляет. Укрепляет и укрепляет. У него уже сейчас полтора миллиарда населения… Полтора миллиарда одной национальности! Это все китайцы. Это не загадочные россияне, в которые входят и чеченцы, и татары, и еще сто пятьдесят народов. Это даже не Англия, Франция, Германия и прочие бывшие монолитные страны, где сейчас треть населения – негры, арабы, где ислам стремительно теснит христианство!.. Китай – монолит. Это меня и страшит… Понимаете?

– Начинаю догадываться…

– Китай чересчур безукоризнен… Да, возможно, становлюсь чересчур подозрительным. Но я начинаю бояться Китая! Его огромной мощи. А кого боятся, того начинают ненавидеть. Кого ненавидят, тому вредят. Против того начинают замышлять… Я подозреваю Китай в том, что их имортисты… там, кстати, уже полмиллиона имортистов!.. все равно останутся китайцами. В смысле, в первую очередь китайцами, а уж потом – имортистами.

– Это возможно?

– Разве с коммунизмом не так? – напомнил я. – Это в других странах он интернациональное движение, не признающее рас и наций. Но только не в Китае. В Китае свой коммунизм – китайский.

Лицо Медведева стало наконец обеспокоенным, но Волуев и Мазарин хитро переглянулись, да еще Ростоцкий заулыбался, все трое смотрели на меня с новым выражением удивления, почти и еще чего-то, чему я не стал подыскивать названия. В глазах Волуева прочел, что заокеанского монстра еще не успели похоронить и сплясать на его могиле, это же обмыть надо, а нашему президенту это такая малость, это вчерашний день, он уже планирует, чтобы к планетам и звездам уходили экипажи землян, а не землян и китайцев…

– Да, – согласился Волуев, – США уже не США, как и Россия через десяток-другой лет перестанет быть Россией… ну, там нанотехнологии и успехи генетики создадут из нас единое постобщество, а вот китайцы… гм…

Александра заглянула в кабинет, на лице непонятное выражение, позвала тихонько:

– Господин президент! Можно вас на минутку?

Я сказал с неудовольствием:

– Я очень занят!

– Там у ворот ваша женщина, – ответила она. – Я взяла на себя смелость пропустить ее в Кремль. Не знаю, правильно ли, но сейчас она поднимается… я думаю, по ступенькам. Нет-нет, в ваш рабочий кабинет, не сюда…

Бумаги вывалились из моих ослабевших пальцев, заскользили по льдистой поверхности стола. Во рту появилась горечь, в горле ком, я с трудом просипел:

– Дорогие друзья, начинайте жить и действовать в новом мире… Может быть, даже летосчисление сменим… К постобществу так к постобществу… А я… я отлучусь…