Юрий Никитин - Имортист

Жар постепенно уходил из черепа, я очнулся, отнял ладони от головы и огляделся. Заснул, что ли, как хорошо, что не заглянула Александра, это же позор какой: за столом сплю, как престарелый Брежнев…

Сердце заколотилось часто и сильно, ребра вздрагивали от ударов. Да какого черта я снова начинаю стонать, я ведь еще тогда сумел выдавить из себя скота, еще тогда, еще тогда!.. И сейчас, когда я в этом теле, выдавлю снова, опыт прошлых жизней… или скажем мягче, опыт истории все-таки пригаживается!

На экранах хорошо видно, как тяжелые танки с оглушающим грохотом входят с севера в столицу. Над городом проносятся армейские вертолеты, их угловатые очертания бросают на залитые солнцем улицы пугающие тени.

Танки не пошли к Центру, заняли позиции напротив баррикад. Там сперва присмирели, затем начались крики, размахивания флагами, в танки полетели бутылки.

Я сказал Казидубу сердито:

– Чего ждешь? Пока полетят коктейли Молотова?.. Как их делать дома на кухне, полно описаний в Интернете!

Он посмотрел на меня с надеждой:

– Жду вашего слова, господин президент.

– Действуй, вот мое слово.

Казидуб бросил несколько слов в микрофон, и тут же первый танк, в который бросали, шевельнулся, придвинулся к баррикаде, повел огромной башней. Исполинский ствол задел борт грузовика, сдвинул, потащил, а вместе с ним и сцепленные с ним другие грузовики, наклонил, опрокинул, а из-за баррикады сыпанули, как горох, защитники, отбежали, побросав флаги и знамена.

Медведев явился в кабинет к назначенному часу, под рукой папка с документами, покосился на экраны, сказал торжественно:

– Настал для нас великий час испытаний?

Казидуб удивился:

– Для нас?

Романовский поддержал оскорбленно:

– Мы – орлы, дядя! Не сдрейфили бы наши сторонники.

– И они не сдрейфят, как вы изволили выразиться, – сказал Медведев невесело. – Нет, не отступят!.. Но нас очень мало. А те силы, призванные защищать… смогут ли? Ведь они тоже такие же в душах своих, как и те, от кого защищать обязаны. По закону обязаны, но эти законы написаны людьми. А что люди написали, то можно и переписать…

Казидуб бухнул, как бросил в тихую воду большой камень:

– Они защищают то, что написано самим Богом!

– Вот сейчас и проверим, – сказал Медведев упрямо, – как смогут защитить. А в чудеса я, простите, не верю. И в казни египетские.

Баррикаду разворотили, танки остались на месте, а мятежники начали сооружать другую на перекресток дальше от Центра. Работали быстро, ловко, умело, с энтузиазмом. Я смотрел со злостью и тоской: ну почему если ломать, то откуда и сила берется, а вот просто работать на созидание – так ни времени, ни духу не хватает?

Мы с Медведевым корректировали цифры бюджета на следующий год, экраны я не выключил, только убрал звук, на трех камеры показывают скопление праздных людей, радостных и размахивающих американскими флагами, на головном идет заседание внеочередного, экстренного заседании ООН по правам человека. Медведев наконец взмолился:

– Господин президент, да включите же наконец звук!.. Сейчас должны рассматривать вопрос России! Неймется этим гадам, опять какую-то мерзость замыслили…

– Мало нам старых…

Я коснулся пульта, в помещение ворвался сильный властный голос, гипнотизирующий напором, убежденностью:

– …ительно решить вопрос России! Мы обязаны перед всем человечеством остановить этот чудовищный процесс, что начался в России и сопровождается истреблением части населения…

Медведев фыркнул:

– Пока никого пальцем не тронули!

– Это он повторяет со дня расстрела извращенцев, – успокоил я, но Медведев почему-то не успокоился, напротив, заволновался больше, побагровел, глазами начал вращать, как филин, защищающий дупло.

– Мы снова отправимся в крестовый поход одни, – гремел оратор, я узнал Фрица Гиммлера, уполномоченного от США, – или с теми союзниками, кто поддержит нас, если снова ООН начнет свои бесчисленные проволочки…

Он говорил полных три часа, приводил цифры, цитировал документы.

Среди делегатов нарастало замешательство. Я видел по их лицам, что в душе практически каждый на нашей стороне… хотя бы частью души, однако же мы взялись чересчур круто, резко, грубо. Европа предпочитает терапию, а то и вовсе гомеопатию, а мы сразу же за хирургические инструменты… Представителю США трудно возразить, он прав, но так уж сразу бомбить Россию тоже чересчур, сперва надо пробовать другие средства. К примеру, удушающие… А пока что лучше этот вопрос вообще отложить для дальнейшего рассмотрения и уточнения…