Юрий Никитин - Я – сингуляр

Так что же это… Сердце колотится взволнованно, так и хочется признать себя либо потомком инопланетянина, потерпевшего крушение, либо потерявшим память путешественником во времени года эдак из четырехтысячного… который, понятно, пока что должен ходить в соответствующей эпохе личине. Это я чтобы оправдать свою не самую лучшую в мире фигуру и все прочее, что во мне не супер-пупер.

Я осторожно повернул голову, чувствуя, что не у себя дома, ага, Ларискина спальня. Не так уж я и надрался вчера, все помню. Я здесь, в этой реальности. Странно, что такой необычно возвышенный сон приснился, когда я в такой обычной ситуации да еще с эрекцией.

В спальню через плотно закрытую дверь доносится негромкая музыка. Я поднялся, продирая глаза и отчаянно зевая. Открыл дверь, проигрыватель как раз запел голосом Лариски. Она, уже одетая, будто для концерта, пританцовывает посреди комнаты, сосредоточенная, как перед прыжком с вышки.

– Привет, – сказал я.

Она подняла голову, улыбнулась, свеженькая и чистенькая, еще без косметики.

– Хорошо спалось?.. Милый, я сейчас репетирую… Посиди пока, не отвлекай, хорошо?

– Хорошо, – пообещал я. – На тебя всегда приятно смотреть.

– Правда?

– Правда, правда, – заверил я без всякой фальши, на Лариску в самом деле смотреть одно удовольствие. – Меня нет, не обращай внимания. Да и умыться, наверное, можно для разнообразия.

Лариска благодарно улыбнулась, мне показалось, что держится несколько скованно, начала ритмично танцевать, иногда раскрывала рот и делала вид, что поет, это называется «гнать фанеру», то есть петь под фонограмму, но Лариска, как я понял, сосредоточилась не на песне: танцует, все больше и больше подпрыгивая, вихляясь всем корпусом, оттопыривая зад и делая движения, которые можно интерпретировать только в одном смысле, очень прямом и ясном, это называется «заводить»…

Все время оглядываясь, я задержался на пороге ванной: пышная грудь начала приподниматься из низкого выреза платья, как пропустить такое, я пусть и дурак, но не настолько. Как завороженный, уставился на эти белоснежные полушария, что растут и растут, растут и растут. Наконец, как восходящее утреннее солнышко по ранней заре, блеснул кончик красного… начал увеличиваться…

Другая грудь отстала лишь на пару сантиметров, там тоже начался восход алого солнца, а первая в это время дошла до середины и… что-то застопорилось, видно, твердеющим от возбуждения кончиком в самом деле зацепилась за шнуровку.

Уже обе застряли на злополучном месте, я поймал себя на том, что задержал дыхание. Стоит Лариске сделать глубокий выдох, и соски либо преодолеют барьер, либо грудь опустится, что вернее, скроется, оставив для обозрения более скромные участки.

Лариска бросила взгляд на мое воспламенившееся лицо. Движения стали порывистыми, неистовыми, словно и она вошла в экстаз и ничего не видит и не слышит, кроме своей песни и музыки, что звучит у нее в душе… И в этот момент обе груди освобожденно выпрыгнули и легли поверх платья. Светло-коричневые круги сосков явственно заалели, а ниппели, которые у Лариски вообще-то редко сами приподнимаются, встали столбиками и на глазах распухли, налились алым цветом.

Она «допела» последнюю фразу, с блаженной улыбкой победительницы поклонилась и тут «заметила» непокорные сиськи. Ахнула, торопливо упрятала на место и, закрыв ладонями пылающее стыдом лицо, умчалась на кухню, что сейчас имитирует кулисы.

Через минуту выглянула и спросила трепещуще:

– Ну как?

– Круто, – признал я.

Она завизжала счастливо и бросилась мне на шею. Я отступал, пока под колени не ударились края унитаза. Она села на меня, раздвинув ноги, отдувалась, я чувствовал, как стучит ее сердце, и видел испарину на лбу.

– Получилось! – прошептала она счастливо. – Получилось!.. Теперь только не забыть, какие мышцы задействовала… Вроде бы вот эти… и эти…

Сидя на мне, она начала двигать руками и плечами. Я чувствовал, как напрягается ее тело, даже бедра, груди в самом деле начали подниматься, подниматься, наконец добрались до самого верха, но через край прыгать отказывались.

– Прекрасно! – завизжала она. – В этот момент я подпрыгиваю, сдавливаю живот и делаю вот такое движение… и мои сиськи во всей красе.

Я присмотрелся к ее костюмчику.

– Эй-эй, а мне кажется, у тебя там особый выталкивающий механизм!

Она победоносно засмеялась:

– Я всем девчонкам сказала, что у меня головастый бойфренд. Ты угадал.