Доун Томпсон - Властелин воды

Он указал на камень, зажатый в ее руке.

– Этот амулет не раз спасал меня от ярости Лорелеи, когда я сопровождал его высочество… простите, его светлость. Он заговоренный. Берегите его.

Бэкка испустила сдавленный стон.

– Вы читаете мои мысли? Он кивнул.

– Это один из моих талантов. С помощью его я узнал, что у вас на сердце и что его порывы чисты и невинны. Иначе не было бы этого разговора. Я служу господину верой и правдой, как служил перед этим его отцу. Так было и так будет всегда.

– Но если вы умеете читать мысли, то почему бы вам не прочесть его? И тогда мы узнаем, где он. Пожалуйста, Генрик!

Старейшина помедлил с ответом.

– Я уже пытался. Но чтобы это сделать, должны быть открыты каналы. Наверное, он спал или был чем-то крайне взволнован, и я не смог до него достучаться. Теперь он смертный, не забывайте об этом.

– Но я ведь тоже смертная, но мои мысли вы читаете, – настаивала Бэкка.

– Верно, но не на расстоянии. Вы должны быть близко. Вероятно, он вне зоны моего дара, в отличие от вас.

– Мы можем что-то сделать?

– Лично вы не можете сделать ничего, миледи. Но есть кое-что, что мог бы я.

– Так сделайте же, Генрик, умоляю вас!

– Всему свое время, миледи. А он пусть тем временем извлекает уроки из происходящего. Пускай заново учится жить. И хотя он достаточно долгое время был среди вас, он здесь чужой – новое создание в новом для него измерении и совершенно новых условиях. Как ребенок выбирается из ползунков и учится ходить прямо, так и он должен научиться жить среди людей как один из них. В этом ему никто не поможет, да и помогать не должен. Это как обряд посвящения в люди. Он должен научиться двигаться вперед сам, без чьей-либо помощи. Но не расстраивайтесь! Возьмите себя в руки, утрите слезы. В нем заложен огромный потенциал, иначе как бы он смог вторгнуться на архипелаг и перехитрить сирен, как бы смог бросить вызов всемогущим богам и старейшинам во имя любви к вам? Поверьте мне, для этого нужна недюжинная сила. Он будет спотыкаться, падать, набивать шишки, но неизменно подниматься. Так растут и развиваются все существа. Он справится, он сильный. Проблема только в том, что сейчас он туго соображает, потому что голова его забита мыслями о вас, он очень переживает. Но я успокою его. Я отправлюсь на поиски и в добрый час найду его. Но вы должны меня отпустить. А теперь поспешим, не то нас застигнет одна из этих ваших жутких бурь. Нужно успеть спрятаться от дождя.

Бэкка не проронила больше ни слова. Генрик не собирался посвящать ее в свои планы. К тому же она не была уверена, нужно ли ей это. Она безоговорочно верила, что он сможет осуществить то, что задумал. Сейчас их задачей было укрыться от грозы. Она положила аквамарин в карман к ракушке и пошла за старейшиной. Они переступили порог скрытого от посторонних глаз дома, когда на землю упали первые капли дождя.

Клаус едва успел натянуть штаны из оленьей кожи, как в распахнутую дверь его спальни ворвалась толпа людей – джентльменов, гостящих в доме, и слуг, которых возглавлял Гильдерслив. Он величаво прошествовал к Клаусу, помахивая зажатой в руке устрашающего вида тростью с серебряным набалдашником в виде волчьей головы. Остальные полукругом сбились сзади. На этот раз обошлось без рукоприкладства. У Клауса не было ни малейшего шанса спастись бегством, и он прижался спиной к настенному гобелену.

– Ну, сэр, – начал Гильдерслив, – и где это вы пропадали целую неделю? И самое интересное, зачем вы вернулись? Вы на самом деле такой болван или сошли с ума?

– Я искал вашу дочь, – сказал Клаус твердо.

– Голышом, сэр? Пешком? Ваша повозка пылится у меня в конюшне вот уж семь дней и ночей. Я требую объяснений!

Клаус лихорадочно размышлял. Чему они скорее поверят? Чему бы он поверил, окажись на их месте? В голову решительно ничего не приходило.

– Что же вы замолчали? Говорите! Вы были далеко отсюда, где вам никто не угрожал. Что же, кроме помешательства, могло заставить вас вернуться?

– А как же наша сделка, Гильдерслив? – заявил Клаус уверенным голосом. – Я не нарушил ее и не сбежал от дуэли. Я не трус, сэр. Как вы точно подметили, моя повозка осталась у вас в конюшне, а вместе с ней и все мои вещи. Одежду, которая была на мне, украли, когда я купался в реке. У меня, знаете ли, нет привычки плавать одетым. Если бы я испугался брошенного вызова и решил удрать – чего в жизни не делал! – то логичнее было бы, наверное, уехать в повозке, а не уйти. Экипажи, как правило, перемещаются немного быстрее, чем путники, вы не находите?