Франциска Вульф: Камни Фатимы

То, на чем она лежала, не было мягким ложем и при каждом, даже незначительном, движении шуршало под ней, будто матрас, набитый соломой. Пустяки. Наверное, коллеги перенесли ее на кушетку в приемный покой.

Это заставило подумать о главном: что же все-таки с ней случилось? Был ли это приступ эпилепсии или она просто упала в обморок? Беатриче обследовала себя – и вздохнула с облегчением: ничего не болело. По всей вероятности, ей ввели болеутоляющее. Странным было то, что она не чувствовала отпечатка манжеты тонометра и не обнаружила следов от электродов аппарата ЭКГ и следа от иглы, который остается после введения обезболивающего. Почему коллеги ничего не сделали? А может, она всего лишь несколько секунд лежит в приемном покое? И приглушенные голоса не что иное, как распоряжения коллег, которые они дают сестрам? Беатриче пыталась сконцентрировать внимание на голосах, тем более что их стало лучше слышно. Она удивилась, что все они были женскими. Это казалось странным, потому что в приемном отделении Беатриче была единственной женщиной-врачом. И вот что ее еще поразило: она хорошо различала слова, но не понимала их смысла.

Как только Беатриче это осознала, ее сердце заколотилось и у нее пересохло во рту. Вдруг это симптомы расстройства речи, вызванные кровоизлиянием в мозг? Она не особенно разбиралась в неврологии, но из общего курса медицинского института помнила, что переизбыток ощущений, подобный тому, какой она испытала в предоперационной, при определенных обстоятельствах может спровоцировать инсульт головного мозга. Может быть, она находится в неврологическом отделении, а женские голоса – это голоса пациенток, которые лежат вместе с ней в одной палате? Как бы то ни было, Беатриче хотелось знать, что произошло. Но она не отваживалась открыть глаза, потому что боялась действительности. И все же попыталась сконцентрироваться на голосах. Уже через несколько минут ей стало ясно, что говорили на иностранном языке, и похоже, на арабском.

– Слава богу! У меня не инсульт! – произнесла Беатриче и вдохнула полной грудью. Потом открыла глаза – и онемела.

Слабый красноватый свет освещал с полдюжины лиц, склонившихся над ней и с любопытством разглядывавших ее. Это были, вне всякого сомнения, женщины. Но как они выглядели! Их волосы были похожи на струпья и пахли так, будто их давно не мыли. Сразу бросалось в глаза то, что у всех них плохие зубы. У одних кривые, у других сильно выдавались вперед, у некоторых совсем отсутствовали. Складывалось впечатление, что дамы никогда не слышали о существовании зубных врачей и ортопедов. Беатриче обратила внимание на женщину с бактериальным конъюнктивитом. Один глаз у нее гноился, а другой сильно покраснел. Если ей срочно не оказать медицинскую помощь, то она, без сомнения, ослепнет. Беатриче удивилась: разве трудно было назначить этому бедному существу капли-антибиотики? Кроме того, в помещении так ужасно пахло потом, помоями и мочой, что Беатриче едва сдерживала приступы тошноты. Господи, где она очутилась? Кто эти женщины? Казалось, они попали сюда из Средневековья. Но вряд ли это могло оказаться реальностью. Так где же она была? Может, в специализированной психиатрической лечебнице, которую организовал в подвальном помещении один из профессоров для собственного развлечения? Нет, это, конечно, чепуха. Плод трусливого разума с богатым воображением. Может быть, разгадка совсем проста: Беатриче дома в своей кровати. Через несколько минут зазвонит будильник. Она проснется отдохнувшей и посмеется над собой. Но разве есть такие сны, в которых звуки, краски и запахи настолько реальны?

Пока Беатриче размышляла над этим, женщины тихо переговаривались, не зная, как подступиться к ней. Они казались испуганными, словно опасались чего-то. И только одна из них, женщина лет пятидесяти, самая неряшливая, казалось, не испытывала боязни. Своим отвратительным резким голосом она что-то говорила остальным. Она настолько приблизилась к Беатриче, что та почувствовала ее гнилое дыхание. Не в состоянии шевельнуться, Беатриче с чувством отвращения и оцепенения смотрела на черные, изъеденные кариесом зубы во рту старухи, от которых исходило зловоние. Как удается человеку жевать такими осколками? Не голодает же она… Или питается одними кашами и супами?

И только когда бабка начала лапать ее своими грязными руками, Беатриче вновь пришла в себя. Чувствовать, как по твоему телу шарят мозолистые пальцы с обломанными ногтями, было уж слишком даже для сна.