Франциска Вульф - Камни Фатимы

Когда через час их пышный пир был завершен, эмир вновь хлопнул в ладоши. Вошли двое слуг, с полотенцами и чашами с водой.

– Благодарю вас за чудесное угощение, Нух II ибн Мансур. Это было отличное пиршество, – сказал Али, омывая руки в воде, пахнущей гвоздикой, и вытирая их. – Но не соблаговолите ли вы сказать мне, зачем я все-таки был вызван?

– Зачем… – медленно повторил эмир и что-то шепнул слуге, который подал ему чашу с водой. Веселое настроение, казалось, внезапно покинуло Нуха II. Он выглядел серьезным и озабоченным. – Несколько дней назад я купил у работорговца Омара аль-Фадлана в свой гарем женщину. Она красива, но с ней что-то не в порядке. Не говорит ни слова, почти не ест и не проявляет никаких чувств, будто пребывая во сне. – Эмир вздохнул. – Но самое ужасное, что другие женщины не хотят принимать ее в свой круг. С первого дня они сторонятся ее, утверждая, что она ведьма, и отказываются жить с ней под одной крышей. Знаете, что это значит? – Эмир наклонил голову. – Я не так боюсь восстания крестьян, как недовольства в моем гареме. – Али наморщил лоб. – Может быть, она нездорова и вам удастся определить причины болезни? Для этого я и вызвал вас. Мне она кажется здоровой. Но я не разбираюсь в этом вопросе так, как вы. Она, конечно, всего-навсего рабыня, но я заплатил за нее много денег. Я прикажу привести ее в мою опочивальню, чтобы вы могли ее осмотреть.

Эмир и Али встали. Похоже, Нух II на самом деле очень удручен, если позволил другому мужчине приблизиться к одной из своих наложниц. Али подумал, не проще ли было бы просто вернуть Омару аль-Фадлану странную рабыню, получив деньги обратно.

В опочивальне Али увидел женщину, неподвижно, с поникшей головой, стоящую в углу. Она была закутана в паранджу из светло-голубого очень дорогого шелка, слишком шикарного для рабыни. Возле нее стоял великан в набедренной повязке с поясом, на котором висел кривой меч. Али мог отчетливо разглядеть каждый мускул под его темной кожей. По всей видимости, это Юсуп, первый евнух в гареме эмира. Али много слышал о нем, хотя до сих пор ни разу не видел этого темнокожего. Говорили, что он так силен, что голой рукой может сломать ослу шею.

– Ну, что вы думаете, Али аль-Хусейн? – спросил эмир. – Есть какие-то предположения?

Али удивился его наивности. Нух, наверное, считает его ясновидящим. Женщина в парандже стояла в углу, потупив взор, он даже не видел ее глаз. Что же он может сказать о состоянии ее здоровья?

– По тому, как она себя держит, видно, что она очень страдает. Возможно, ее мучает физическая боль. А быть может, это просто страх перед пленением, который еще не удалось преодолеть, – высказал свое мнение Али. Он уже давно был лекарем и знал, что хочет слышать ищущий совета. – Вам известно ее происхождение?

Эмир покачал головой:

– Нет. Насколько я понял, и Омар аль-Фадлан тоже этого не знает. Он нашел ее где-то в пустыне, недалеко от небольшого поселения.

Али задумчиво кивнул.

– Мне очень жаль, но, чтобы картина состояния ее здоровья была яснее, я должен провести обследование. – Он развел руками. – Вынужден просить вас о разрешении снять с нее паранджу и раздеть.

Эмир втянул воздух и наморщил от недовольства лоб.

– Как вы посмели…

– Конечно, ваша воля отказать мне в этом, Нух II ибн Мансур, господин и повелитель, – спокойно возразил Али. – Но тогда я не могу гарантировать вам безопасность. Возможно, ее бросили в пути караванщики, заметив на теле признаки заразной болезни. – Али, в надежде воздействовать на эмира, безразлично пожал плечами. – Но, как видно, мой опыт и знания в данном случае не нужны вам. Однако послушайте мой совет. Заприте рабыню где-нибудь в отдельной комнате. А еще лучше – верните туда, где ее нашли, – в пустыню, пока на Бухару не обрушилась эпидемия чумы.

Али перекинул через плечо плащ, взял саквояж, но Нух II остановил его.

– Не уходите. Пожалуйста.

Али понял, что слова его возымели воздействие – в голове Нуха II поселилось сомнение. По лицу его было видно, как в душе идет борьба чувств: ревности, страха и гордости счастливого обладателя. Эта странная рабыня значила для него больше, чем придворный лекарь.

– Я даю вам свое разрешение, – сказал он с тяжелым вздохом. По голосу было понятно, как непросто далось ему такое решение.

– Она говорит на нашем языке?

Эмир покачал головой:

– Нет. Насколько мне известно – немного на латинском, но очень плохо. Я сам, купив ее несколько дней назад, не слышал от нее ни слова.