Игорь Пидоренко: Две недели зимних четвергов

А когда вернулся в кабинет, сел составлять совсем другую программу. Шесть выходных вам на неделе? Одни, можно сказать, субботы да воскресенья? А ежели два дня всего будет в неделе — среда да четверг? А после них опять — среда и четверг! А потом опять, и опять, и опять… Целый месяц одних сред и четвергов! И никаких суббот и воскресений! Хватит отдыхать, пора и поработать как следует, на полную катушку!

Идея, конечно, у Николая Антоновича дикая появилась. Пожалуй, еще более дикая, чем у его знакомого о целой куче выходных. Тут мы вправе возмутиться и закончить наш рассказ по причине полной бесчеловечности истории, в нем происходящей. Эксперименты над людьми и общественной моралью давно осуждены и караются законом. К тому же от режима работы, который ввел Николай Антонович, попахивает такой потогонной системой, какая ни одному самому распроклятому капиталисту в его бредовых снах о сверхприбылях даже и не снилась.

Можно, конечно, поискать оправдания действиям Николая Антоновича. Выполнение и перевыполнение плана — что может быть более свято?! И разумеется, полнее следует использовать рабочее время; вот тебе интенсификация, даже трудовое воспитание молодежи, если хотите.

Только кому это нужно, если за все заплачено трудом насильным, принудительным, трудом, что не приносит ни радости, ни удовлетворения? Да пропади она пропадом, такая работа!

И было бы впрямь достойно закончить на этом месте нашу историю, не дать осуществиться дьявольскому замыслу Николая Антоновича, если бы в действительности все получилось совсем не так, как он задумывал. Поэтому стоит все же посмотреть, как развивались события.

Итак, авиаконструктор-лозоходец принес свой аппарат в понедельник. День этот закончился как обычно, поскольку Николай Антонович решил новый режим работы ввести со следующего утра — отдохните, ребята, еще немножко, завтра за работу приметесь! Да как следует, засучив рукава, ни перекуров чтоб, ни чаепитий, только с коротким перерывом на обед. В предвкушении этого Николай Антонович потирал руки, подпрыгивал в кресле и даже один раз себя по голове погладил: молодец, придумал!

Утром, во вторник, тоже все шло по-старому. Люди работали, склонив головы над столами, и совсем не подозревали, какая беда нависла над этими самыми головами. Николай Антонович благосклонно покивал в ответ на приветствия подчиненных и прошествовал в свой кабинет. Там он поплотнее уселся за столом и нажал клавишу включения аппарата. Аппарат негромко загудел, щелкнул и зажег зеленоватый свой экран. Итак, программа вступила в действие.

Николай Антонович отодвинул пульт и придвинул к себе деловые бумаги. Работаем без дураков, ребята, пора!

Изредка он, затаивая дыхание, прислушивался к тому, что происходило в соседней комнате. Там позванивали телефоны, тарахтела пишущая машинка, поскрипывали стулья, покашливали люди. Звуки напряженного рабочего дня, все как надо. На перекидном календаре Николай Антонович установил среду, шестнадцатое декабря, что должно было соответствовать программе. Потом, проверки ради, поинтересовался у своего зама: «Геннадий Петрович! У нас сегодня среда, шестнадцатое?» — «Что вы, Николай Антонович! — ответил тот. — Четверг, семнадцатое!»

Николай Антонович крякнул от неожиданности. Надо же, напортачил все-таки в программе, вместо среды четверг ввел. Ну да беда небольшая, может, так и лучше будет — одни четверги! И он вновь принялся за работу.

От окна немилосердно дуло. В кабинете сильно похолодало. Но все правильно, декабрь, Николай Антонович ругнул себя за то, что не захватил из дома свитер, но выход нашел быстро — достал из шкафа и установил электрорефлектор. Вот теперь можно работать…

И он работал. Да так, что из кресла почти не поднимался. Ничего удивительного, он до работы всегда охоч был.

Так поработал, что к обеду все, что ему полагалось сделать, закончил. Отложил в сторону последний лист, посидел несколько минут, разминая затекшие пальцы. Встал и пошел к заму.

— Геннадий Петрович! Давайте я у вас часть бумаг возьму. Что это, право, нагрузил вас, а сам сохну от безделья!

Зам тоже работал напряженно, но в кабинете его было потеплее. Видимо, раньше догадался включить обогрев. Зам немного посопротивлялся, но разве против воли начальства устоишь? И он отдал половину своих отчетностей. К вечеру Николай Антонович и с этим справился и ушел домой удовлетворенный.

Назавтра опять был четверг. Николай Антонович, одетый потеплее, чтобы не сидеть сложа руки, поочередно помог Але и Гале, а в перерыве навел порядок у себя в кабинете.