Филип Фармер - В свои разрушенные тела вернитесь

Хорошо поставленный голос женщины имел оксфордский акцент:

— Я прошу извинить меня, джентльмены, но я невольно вас подслушала… Вы — единственные, кто говорит по-английски. Я — англичанка и ищу защиты. Поэтому я отдаю себя на вашу милость.

— К счастью для вас, мадам, — отвесил поклон Бартон, — вы обратились как раз к нужным людям. По меньшей мере, говоря за себя, я могу вас заверить, что вам будет оказана любая защита, которая в моих силах. Хотя будь я похож на нескольких знакомых мне английских джентльменов, вы бы, возможно, раскаялись в своем опрометчивом поступке. Кстати, этот джентльмен — не англичанин. Он — янки.

Что-то странное было в том, как спокойно говорил он в этот день, в то время как все вокруг кричат и стонут, а вся долина заполнена голыми — в чем мать родила — людьми, начисто лишенными волос.

Женщина протянула руку Бартону.

— Меня зовут миссис Харгривс.

Бартон коснулся руки и поцеловал ее. Он чувствовал себя страшно глупо, но в то же время этот жест укрепил ощущение того, что он находится в здравом уме. Если можно будет сохранить правила хорошего тона, то, возможно, удастся восстановить и нормальный уклад жизни.

— Бывший капитан, сэр Ричард Френсис Бартон, — отрекомендовался он, слегка улыбнувшись, произнося слово «бывший». — Возможно, вы слышали обо мне?

Она убрала руку, но затем снова протянула ее.

— Да, я слышала о вас, сэр Ричард.

— Не может быть! — воскликнул кто-то.

Бартон взглянул на Фригейта, который раньше так спокойно разговаривал с ним.

— Почему это — «не может быть»? — недоуменно спросил он.

— Ричард Бартон! — сказал Фригейт. — Да, однако, совершенно без волос…

— Да-а-а? — нараспев произнес Бартон.

— Да! — кивнул Фригейт. — Точно, как говорится в книгах.

— О чем это вы?

Фригейт сделал глубокий вдох.

— Слушайте и не возражайте, мистер Бартон. Позже я все вам объясню. Теперь же вы должны понять только то, что я сейчас очень потрясен. Или, можно сказать, лишился здравого смысла. Вам это, конечно, пока не понятно. — Он внимательно посмотрел на миссис Харгривс, покачал головой и произнес: — Вас зовут Алиса?

— Конечно же! — кивнула женщина и улыбнулась, отчего стала еще более красивой, отсутствие волос ее ничуть не портило. — Но откуда это вам известно? Разве я встречалась с вами? Нет… я вас не знаю.

— Вы — Алиса Лидделл Харгривс?

— Да!

— Я должен сесть, — сказал американец. Он прошел под дерево и уселся, облокотясь спиной о ствол. Глаза его слегка блестели.

«Очевидно, последствия потрясения», — отметил про себя Бартон. Через некоторое время и от других можно ожидать подобного поведения и бессвязных речей. Он подумал, что и его поведение было в некоторой степени бессмысленным. Сейчас было важно найти кров и пищу и разработать какой-нибудь план совместной защиты.

Бартон представился остальным сначала на итальянском, затем на сербском. Он предложил собравшимся спуститься к самой реке.

— Я уверен, всех нас мучает жажда, — сказал он. — Кроме того, мы должны обследовать этот каменный гриб.

Они побрели вслед за ним к прибрежной низменности. Повсюду люди сидели прямо на траве, расхаживали взад и вперед. Они прошли мимо громко спорящей пары с раскрасневшимися от гнева лицами. По-видимому, это были когда-то муж и жена, и теперь они возобновили продолжавшийся всю прежнюю жизнь спор. Вдруг мужчина повернулся и зашагал прочь. Не веря своим глазам, жена остолбенело смотрела на него, а затем с криком бросилась за ним. Он отшвырнул ее столь яростно, что она упала на траву, и быстро затерялся в толпе. Женщина же принялась искать его, выкрикивая его имя и угрожая устроить скандал, если муж не выйдет из своего укрытия.

На мгновение Бартон подумал о своей собственной жене, Изабелле. Он не заметил ее в этой толпе, хотя это вовсе не означало, что ее здесь не было. Она-то уж наверняка будет искать его и не прекратит поисков, пока не найдет.

Он протиснулся сквозь толпу к самому берегу. Опустился на колени и зачерпнул воду ладонями. Вода была чистой, холодной и хорошо освежала. У него возникло такое ощущение, будто его желудок совершенно пуст. И сразу же, как только он утолил жажду, Бартон почувствовал голод.

— Воды Реки Жизни, — сказал Бартон. — Стикса? Леты? Хотя нет, не Леты. Я еще помню кое-что из своего земного существования.

— А я хотел бы позабыть кое-что! — почти выкрикнул Фригейт.

Алиса Харгривс посмотрела на своего соотечественника — Бартона, потом на янки — Фригейта, пожала плечами и опустилась на колени у воды. Оперевшись на руку, другой она черпала воду из реки. «У нее действительно прекрасная фигура, — отметил про себя Бартон. — Интересно, будет ли она блондинкой, когда ее волосы отрастут, если вообще отрастут. Вероятно, у Тех, кто поместил нас сюда, кто бы они не были, были причины, известные только им самим, чтобы сделать нас навечно лысыми».