Филип Фармер - Плоть

— Все это очень интересно, но расскажешь как-нибудь позже, — перебил его Стейнберг. — Лучше выкладывай, о чем договорился с капитаном. Заключили сделку?

— Очень хитрый парень и ужасно подозрительный. Убедить его было чертовски трудно.

— Что с тобою? — спросила Робин.

Черчилль попросил ее не беспокоиться, скоро они все будут на свободе. Затем снова переключился на родной язык.

— Вы пробовали объяснить действие антигравитационных генераторов и двигателей человеку, который даже не ведает о том, что есть такие штуки, как молекулы или электроны? Между прочим, мне пришлось прочесть целую лекцию по основам теории атома и…

Его голос ослабел, голова упала на грудь. Он спал.

В отчаянии женщина трясла его, пока он не переборол дурман.

— А, это ты, Робин, — пробормотал он. — Робин, тебе ужасно не понравится моя затея. Ты возненавидишь меня. — Он снова заснул. Все попытки разбудить его на этот раз оказались тщетными.

— Жаль, что у меня нет возможности самой снять этот пояс, пожаловалась Мэри Кэйси. — Он так мне натер кожу, что я едва хожу. И он очень негигиеничен. В нем есть два небольших отверстия, но мне приходится наливать туда воду, чтобы смыть грязь.

— Сочувствую, — нетерпеливо произнес Питер. — Но не это меня сейчас беспокоит.

Мэри взглянула на него.

— О нет, только не это!

Рога его перестали свободно болтаться и стояли ровно и упруго.

— Питер, сказала она, пытаясь сохранить спокойствие. — Пожалуйста, не надо. Ты не имеешь права. Ты погубишь меня.

— Нет, не погублю, — ответил он, едва сдерживая рыдания — то ли от овладевшего им желания, то ли от мук, которые ему приносила невозможность владеть самим собой. Точную причину Мэри определить не смогла.

— Я буду нежен, насколько это возможно. Обещаю, что для тебя это будет совсем немного.

— Даже один раз — слишком много! — возразила она. — Нас не повенчал жрец. Это грех.

— Какой же грех, если ты сделаешь это не по своей воле, — прохрипел он. — У тебя нет выбора. Поверь мне, нет выбора!

— Я не хочу этого! Не хочу! Не хочу!

Она продолжала протестовать, но Стэгг не обращал внимания. Он был слишком занят, сосредоточившись на открывании пояса. Это оказалось проблемой, разрешить которую мог только ключ или напильник. Поскольку ни того, ни другого под рукой не было, казалось, все его старания окажутся тщетными. Но напор гормонов был столь велик, что он уже не мог рассуждать трезво.

Пояс состоял из трех частей. Две, облегавшие талию, были из листовой стали. На спине они соединялись петлями. Одеть эти створки можно было открытыми, а затем защелкнуть замок впереди. Третья часть пояса состояла из множества небольших звеньев, как у кольчуги, и пристегивалась к поясу вторым замком. Благодаря такому устройству третья часть предоставляла телу определенную степень свободы. Как и бандаж вокруг талии, она была изнутри подбита толстой тканью, чтобы предотвратить натирание кожи и порезы. Однако, в целом, приспособление было весьма тесным, иначе носящая его, могла бы выскользнуть, либо стащить его силой, всего лишь немного поцарапав поверхность кожи.

Пояс был очень тесен и Мэри жаловалась на затрудненность дыхания.

Стэггу удалось просунуть руку под переднюю часть пояса.

На ее протесты и стоны он не отвечал, и пытался, двигая туда и сюда две части пояса, перегнуть их до такой степени, чтобы оторвать замок.

— О боже! — рыдала Мэри. — Не надо! Не надо! Ты раздавишь мне внутренности! Ты убьешь меня. Не надо, не надо!

Неожиданно он отпустил ее. Казалось на мгновенье ему удалось овладеть собой. Он тяжело дышал.

— Мэри прости меня, прости. Я не ведаю, что творю. Наверное, мне нужно бежать, куда глаза глядят, пока эта штука во мне не повернет меня и не заставит снова тебя искать.

— Но тогда мы, может быть, уже больше никогда не найдем друг друга, она старалась говорить как можно спокойнее. — Мне будет недоставать тебя, Питер. Ты мне очень нравишься, пока не испытываешь действия рогов. Только не нужно кривить душой. Даже если ты одолеешь себя сегодня, завтра все начнется сначала.

— Лучше я уйду сейчас, пока владею собой. Вот положение! Оставить тебя здесь умирать в одиночестве иди остаться, но тогда ты все равно погибнешь.

— У тебя нет другого выхода, — сказала Мэри.

— Ну, видишь ли, есть еще… — начал он немедленно и нерешительно. Этот пояс совершенно не мешает мне получить то, что я хочу. Существуют другие способы… Она побледнела и закричала: