Пьер Буль: Идеальный робот

Также нетрудно представить себе специализированные блоки для образования имен существительных, прилагательных, глаголов и т. д. в единственном и множественном числе и в различных глагольных временах. Затем можно вообразить себе второй этап, на котором будет происходить первичное сопоставление. Если будет выбрано существительное «баран», очевидно, робот сумеет скомбинировать это слово грамматически с подходящим прилагательным, иначе говоря — выбрать нужное из таких словосочетаний, как «жидкий баран», «туманный баран» или «белый баран», исключая те, что нарушают строгие правила соответствия грамматического рода и числа, как, например, «лучезарная баран» или «белые баран». Пока мы еще не сталкивались с какими-либо трудностями в этом отношении…

— «Жидкий баран» — бессмысленное словосочетание, — прервал профессора Дух противоречия.

— Дай же мне закончить! Все в свое время… Мы не предвидим особых осложнений и на следующем этапе: при образовании законченной простейшей фразы по всем правилам синтаксиса. Эти правила точно определены, так что машина сумеет принять их так же, как человеческий мозг, а может быть, и еще лучше. Так мы добьемся образования некоторого количества грамматически и синтаксически правильных фраз, вроде «жидкий баран летает в заостренном небе» или же «белый баран ест траву»…

— Вот тут-то я тебя и поймал! — обрадовался Дух противоречия. — Большинство твоих фраз, как ты говоришь, грамматически и синтаксически правильных, будут бессмысленны!

— Они будут безупречны с точки зрения формы. Это основной пункт, с которым тебе придется согласиться. Среди них найдутся и логически правильные фразы, и тогда нам придется лишь произвести новый отбор. Здесь-то и начнет действовать моя теория «первичных истин».

— Это еще что такое?

— Следи внимательно за ходом моих мыслей. Эта проблема того же порядка, что и игра в шахматы, хотя несколько более сложная. Тут задача состоит в том, чтобы исключить все словосочетания, лишенные смысла. Может, ты думаешь, что это превышает возможности прибора? Ничего подобного! Любое значение — не что иное, как преобразование первоначального значения. Самое условие задания заключается всего лишь в перестановке элементов осознанной первичной предпосылки. Развивая это положение, мы шаг за шагом подходим к очевидности или к тому, что я назвал первичной истиной. Число таких констатации ограничено, и при помощи электроники их вполне можно сочетать с селекционными элементами прибора, который, произведя необходимые перестановки, неминуемо исключит в представленных ему словосочетаниях все, что как-нибудь нарушает эти очевидности или даже хотя бы просто не сочетается с ними. Выданы будут только действительно осмысленные фразы. Я утверждаю, что человеческий мозг, когда ему надо выразить какую-нибудь мысль, работает только по такой схеме.

И профессор создал такой прибор. Конструкция селектора значения поначалу была очень сложной, но по мере того как подвигалась разработка первичных истин, оказалось, что число их значительно меньше, чем можно было ожидать. При наличии соответствующей классификации все они сводились к нескольким основным аксиомам, таким, например, как «А есть А» или же «А не есть не-А» и к небольшому количеству непосредственных смысловых восприятий. Исходя из одних этих данных и их комбинаций, робот мог выявить все бессмысленные словосочетания. Таким образом, исключались фразы, подобные «жидкий баран летает в заостренном небе» или «белый баран ест телятину». Причем частичные комбинации, вроде «жидкий баран» или «заостренное небо» отбрасывались предварительным селектором. А глагол «летает» или странное дополнение «телятина» отвергались контрольным блоком до тех пор, пока не появлялась комбинация типа «белый баран бродит под голубым небом» или «белый баран ест траву/к совместимая со всеми первичными истинами.

Методичный ученый потратил несколько лет на усовершенствование своего электронного писателя.

— Прогресс в этой области, — объяснял он, — заключается в том, чтобы получить такие выражения, которые, хотя и являются преобразованиями первичных истин, тщательно маскируют это либо сложностью, либо оригинальностью формы, и только при продолжительной расшифровке можно установить их происхождение.

Вот так, начав с положений, подобных „белый баран бел“, а потом получив в качестве задания фразу, переведенную на различные языки, „Ego sum qui sum“ , [2] Ego sum qui sum — я то, что я есть (латин.) . робот-писатель мало-помалу усложнил фразы и дошеле до таких предложений, как „Ex nihilo nihil fuit“ , [3] Ex nihilo nihil fuit — из ничего ничего не будет (латин.) .„Кошка ест мышку“, „А все-таки она вертится!“, „Мыслю — значит, существую“. И наконец, в один прекрасный день, ставший для профессора Фонтена днем победы, прибор выдал „To be or not to be, that is question!..“.[4] To be or not to be, that is question!.. — Быть иль не быть — вот в чем вопрос!.. (Начало монолога Гамлета из трагедии В.Шекспира „Гамлет“) (англ.).