Айзек Азимов - Дедовский способ

Бен Эстес знал, что должен умереть. И ему было ничуть не легче от того, что такую возможность он имел все эти годы. Жизнь астрошахтера, дрейфующего сквозь безбрежность пояса астероидов, до сих пор практически не картографировавшегося, не особенно сладка, но вполне может быть коротка.

Конечно, всегда есть шанс неожиданно найти что-то такое, что сделает Вас богатым на всю оставшуюся жизнь. Но их находка, действительно неожиданная, самая неожиданная в мире, богатства им не сулила. Она сулила гибель.

Харвей Фьюнарелли заворчал на своей койке. Эстес повернулся и сам сморщился от боли в поврежденных мышцах. Если он пострадал и не так сильно, как Фьюнарелли, то потому, вероятно, что Фьюнарелли был крупнее и стоял ближе к месту «главного удара».

Мрачно посмотрев на партнера, Эстес сросил:

— Как ты себя чувствуешь, Харв?

Фьюнарелли снова застонал.

— Как будто у меня все суставы разбиты. Что случилось? Во что мы врезались?

Эстес подошел, прихрамывая.

— Не пытайся вставать.

— Думаю, у меня получится, если ты дашь мне руку, — ответил Фьюнарелли. — Уф! Уж не сломал ли я ребро? Вот тут. Что случилось, Бен?

Эстес показал на иллюминатор. Фьюнарелли поплелся к нему, опираясь на плечо товарища. И посмотрел на небо.

Конечно, он увидел звезды. Но опытный взгляд астронавта не останавливается на них: они всегда тут. А вблизи он увидел целую россыпь камней разной величины и все они медленно двигались мимо друг друга — как рой очень-очень ленивых пчел.

— В жизни не видал ничего подобного, — сказал Фьюнарелли. Что они тут делают?

— Эти камни, — ответил Эстес, — остатки разрушенного астероида. И обращаются они вокруг того, что разрушило и его, и нас.

— То есть? — Фьюнарелли напрасно вглядывался в темноту.

— Вон, — показал Эстес. Там, куда он показывал, что-то слабо искрилось.

— Я ничего не вижу.

— А ты и не должен ничего видеть. Это черная дыра.

Густые черные волосы Фьюнарелли встали дыбом, в темных, вперившихся в пустоту глазах появилось выражение ужаса.

— Ты рехнулся, — сказал он.

— Нет. Черные дыры бывают любых размеров — по крайней мере, так говорят астрономы. Мне кажется, у этой масса как у большого астероида, а мы обращаемся вокруг нее. Как иначе что-то, чего мы не видим, может удерживать нас на орбите?

— Но не было никаких сообщений…

— Я знаю. И не могло быть — ее ж не видно. Эта масса… — а, вот и Солнышко!

Медленное вращение корабля вывело Солнце в поле их зрения и иллюминатор автоматически помутнел.

— Во всяком случае, — сказал Эстес, мы первые, кто реально обнаружил черную дыру во Вселенной. Только мы не доживем до признания.

— Что все-таки случилось? — спросил Фьюнарелли.

— Мы cблизились c ней настолько, что сказался приливной эффект. Из-за него все поломки.

— Что за приливной эффект?

— Я не астроном, — сказал Эстес. Но, насколько я себе представляю, к такой штуке, даже если она вообще притягивает не сильно, можно подойти невероятно близко, попасть в область, где гравитационное поле колоссально и настолько быстро падает с удалением от дыры, что действует на ближайшие к ней части любого предмета гораздо сильнее, чем на более удаленные. Предмет вытягивается. И чем предмет больше и ближе к черной дыре, тем этот эффект сильнее. Твои мышцы разорвались. Хорошо еще, что кости целы.

— В этом я не уверен… — Фьюнарелли поморщился. Что еще случилось?

— Баки с горючим разбиты. Мы привязаны к этой орбите… На наше счастье она достаточно кругла и высока, так что приливной эффект не заметен. Если бы мы были ближе к черной дыре или двигались по эллипсу, достаточном вытянутому для того, чтобы подойти слишком близко…

— Мы можем сообщить о себе?

— Нет, — ответил Эстес. — Прибор связи разбит.

— Ты не можешь его исправить?

— Я не спец в этом деле. Да если б и был… Его невозможно исправить.

— Нельзя как-нибудь выкрутиться?..

Эстес покачал головой.

— Нам осталось только ждать — и умереть. Но дело не в этом.

— Для меня в этом, — сказал Фьюнарелли. Он сел на койку и закрыл лицо руками.

— У нас есть пилюли, — заметил Эстес. — Конец будет легким. А действительно скверно то, что мы не можем сообщить об этой, — он указал на иллюминатор, снова ставший прозрачным, ибо Солнце успело выйти из поля видимости.