Андрей Щупов - Привет с того света

— Во всяком случае, про торпеды и пушки ацтеков он не знал точно. Вспомни, что он рассказывал. Каменные статуи, каменные ножи, каменные топоры. Век камня! А тут железо, пушки, ядра!..

— Ну, пушки, положим, они могли с похищенных кораблей свезти.

— А торпеды? Торпеды — с подлодки капитана Немо?

Махе кивнул:

— Тут ты прав. Это, конечно, Гершвин. Его рука и его знания. Думаю, силуминовый пояс позволил этому мерзавцу занырнуть вглубь еще лет этак на двадцать или тридцать. Кассиус, кстати, тоже предполагал подобное. Вот и считай: двадцать лет — это же уймища времени!

— Во всяком случае, эти годы он не потратил впустую.

— Сукин сын!.. Но ничего… Скоро мы с ним встретимся. — Макс недобро прищурился. — Наверное, он об этом еще не догадывается, но, клянусь чем угодно, так оно все и случится. Я лично буду разговаривать с этим парнем! Тет-а-тет.

Воспользовавшись передышкой, матросики тут же повалились на обочину. Они до того устали, что к дороге, внезапно пересекшей путь, интереса практически не проявили. Что и говорить, солдатики из них получились аховые. И не будь рядом внимательных глаз и ушей диверсантов, сто пятьдесят раз они бы уже погибли, подвергшись нападению свисающих с ветвей змей или угодив в веревочный капкан ацтеков. Зато Макс к дороге проявил самое живое любопытство.

— Вот так, братцы мои милые! Шоссе!.. То самое, о котором рассказывал Дювуа. — Присев на корточки, лейтенант потрогал твердую разогретую поверхность. — Ровнехонькая. Как они ее, интересно, раскатывали? Неужели и правда катком?

— После тех торпед я не удивлюсь ухе ни катку, ни даже танку.

— Ну, до танка они, положим, еще не доросли.

— Дай-то Бог!..

— Ага! Вон там, судя по всему, и дорожный указатель.

Лейтенант поднялся и прошел вперед. Каменная, метров в шесть или семь высоты, плита стояла на небольшой платформе у самой дороги. Стела. Одна из тысяч, которые, по словам Дювуа, так обожали ставить везде и всюду древние американцы. И ольмеки, и майя, и люди Теотиуакана, и ацтеки. Лик обошел стелу кругом, Макс скользнул глазами по рисункам, украшающим плиту.

— Зверьки какие-то, птицы… Что бы это, интересно, значило?

Солдат пожал плечами.

— Если нас интересует Мехико, то так и так двигать надо туда… — Он махнул рукой. — Все дороги ведут в Рим, а здешний Рим — это, конечно, Теночтитлан.

— Значит, так пехом и попрем по шоссе? — В голосе Штольца прозвучало сомнение. Его можно было понять. Никогда раньше они не двигались цивилизованными тропами, предпочитая пути более скрытные и заповедные. Диверсант — это прежде всего разведчик. Добраться до цели; можно, лишь в совершенстве владея искусством мимикрии, сливаясь с природой и сторонясь заведомо легкого. Здесь на дороге их могли вычислить в два счета, а обнаружить себя — значит проиграть неначавшееся сражение.

— А что нам остается делать? Гнать этих парней по камням и зарослям? Лучше пристрели их сразу. Еще неделя пути — и всем им конец. Или как Гомеса…

Лик не договорил, но Макс со Штольцем поняли. Гомес стал очередной жертвой этих мест. Он уснул прямо на дереве и не услышал, как к нему подползла змея. Гигантская анаконда сломала ему шею. Гомес слетел с дерева, перебудив лагерь. Натянув инфракрасные очки, Штольц уложил ночную рептилию двумя точными выстрелами. А на следующий день они сварили из мяса змеи довольно сносную похлебку. Голову анаконды, размерами ничуть не уступающую человеческой, Штольц насадил на пику, воткнув в могильный холмик. Гомес остался в земле» и единственным преимуществом несчастного матроса бьшо то, что все его мытарства наконец-то прекратились. Он был неплохим парнем, этот Гомес. Пуэрто уверял, что душа умершего уже витает в раю. Возможно, так оно и было.

— Хорошо… — Макс нахмурился. Снова следовало принимать нелегкое решение. По-своему прав был Штольц, но трудно было возразить и Лику. Здешние джунгли представляли для них чересчур сложное испытание. Стоило ли ломать ноги, если поблизости пролегало шоссе? Возможно, они и доберутся до столицы ацтеков, но в каком виде и какой численности?.. — Пойдем дорогой, — решил он. — Но придется менять режим. Дорога — это дорога, и потому двигаться будем ночью.

Лик кивнул, Штольц сдержанно пожал плечами. Спорить с лейтенантом он не собирался.

Проще простого — перевести биологические часы, когда люди вконец измотаны. Они готовы спать всегда и везде, не слишком реагируя на внешние обстоятельства. Макс знавал случаи, когда люди засыпали под массированным артобстрелом. Поэтому ломать режим следовало прямо сейчас. Усталость сослужит полезную службу, и до наступления темного времени суток они преотлично выспятся. Так уж устроен человек, что естество его постоянно рыскает во все стороны в поисках оптимального варианта выживания. Вот и пусть цепляется за предложенное: днем — глубокий сон, ночью — длительный переход. Если дорога не выкинет никакого фокуса, то где-нибудь через недельку они, глядишь, и доберутся до столицы ацтеков.