Олег Маркеев - Тотальная война

— Я же говорил уже, блин, отрытым текстом. Это форт Нокс, Алмазный фонд и Эрмитаж, вместе взятые. Мой Хозяин со всего света тащит, как сорока, все, что блестит.

— Получается, правдолюб Бердыев идет свергать твоего Хозяина? Что откроет талибам дорогу на север, вплоть до Поволжья. Представляю, какая кровавая баня начнется в этих краях через месяц!

— Разжевал, как замполит, — поморщился Бес. — А сам я не допер, да?

Он толкнул к Максимову спутниковый телефон. В дверь настойчиво постучали.

— Входи! — крикнул Бес, присаживаясь на угол стола.

Вошел заместитель. В полевой форме и бронежилете, все было запорошено пылью.

— Разрешите войти, товарищ полковник? — обратился он к Бесу

— Уже вошел. Что там у тебя, Марат?

Марат бросил взгляд на Максимова, вероятно, удивился, что гость переоделся в натовский камуфляж и на равных сидел с его командиром за столом, покрытым секретными картами, но вида не подал.

— Подразделение поднято по тревоге, заняли рубежи согласно боевому расчету.

— Что произошло в пультовой? Почему мне не доложили?! — перебил его Бес.

— Разберусь, товарищ полковник. Сверху по нам бьют из станковых пулеметов. Прицельно накрыли из гранатометов два дота. — Марат завел руки за спину, встал, широко расставив ноги. — Либо они все разведали заранее, либо кто-то здесь работает на полковника Бердыева.

Рука Максимова сама по себе потянулась к пистолету, лежащему на соседнем стуле. От Марата шла такая аура опасности, что, будь в кабинете собака, уже давно облаяла бы его.

Пистолет оказался в руке Максимова на мгновенье позже, чем Марат выхватил из-за спины свой.

Два выстрела прозвучали почти одновременно.

Беса выстрелом швырнуло к стене. Пуля Максимова раздробила локоть Марату. Он выронил пистолет, с воем упал на пол.

Максимов вскочил, хотел через стол достать Марата вторым выстрелом.

— Не стреляй! — заорал Бес. — Он живым мне нужен.

И тут из-под Марата по полу покатилось зеленое рифленое яйцо. Хлопнул заряд запала, выпустив облачко светлого дыма.

Максимов смел со стола спутниковый телефон, вцепился в столешницу, рванул вверх, стол рухнул на бок, и преграда из толстых дубовых досок закрыла его от готовой взорваться гранаты. Максимов кувырком перекатился в дальний угол, за стол Беса.

И тут грохнуло…

…В голове катился сумасшедший колокольный звон. Глаза болели так, словно уже наполовину вывалились из орбит.

Максимов прислушался к ощущениям внутри себя. Болело все сразу, но ничего конкретное не выделялось. Ровный фон боли, без клокочущих очагов.

«Может быть, и цел», — решил он.

Осторожно пошевелил шеей. Попробовал выгнуть и согнуть позвоночник. Ощутил его во всю длину, от затылка до копчика. Уже смелее пошевелил ступнями. Работали обе. Кисти рук — тоже.

«Слава богу, цел!»

Максимов перевалился на бок. Отдышавшись, лег на живот. Медленно собрал тело, подтянул ноги. Перебирая по стене руками, поднялся. Сейчас все движения получались, как при замедленной съемке, а голова, казалось, забита ватой.

Осмотрел кабинет. Лампы, кончено же, не выдержали удара. Но в межпотолочном перекрытии зажегся аварийный фонарь в толстом стеклянном колпаке. Света вполне хватало. Дубовые панели посекло осколками, выщербив щепки. Стол взрывом переломило пополам. Но взрывную волну он все же отклонил, направив в потолок. Из потолка вырвало все декоративные плитки, разметало вдребезги. Все вокруг было засыпано белыми осколками.

Марата разорвало на куски, кровью и внутренностями забрызгав стену до потолка.

Максимов, покачиваясь, пробрался к лежащему в углу Бесу.

Славка прижимал ладонь к груди, сипло, с великим трудом всасывал в себя воздух. Лицо, густо запорошенное белой пудрой, казалось гипсовым слепком.

— Как ты? — спросил Максимов, опускаясь рядом на колено.

Взгляд Беса, шаривший по потолку, стал осмысленным. Он моргнул, давая понять, что видит Максимова и рад этому. Губы беззвучно шевелились.

— Что? — Максимов почти прижал ухо к его белым от известковой пыли губам.

— Что-то капает с небес… — едва разобрал он свистящий шепот.

Максимов отстранился. Глаза Славки-Беса уже сделались пустыми, мертвыми. На белых губах замерзала улыбка.

Можно было считать это чудом, можно — насмешкой судьбы, но спутниковый телефон не пострадал. Из трубки шел ровный зуммер.

Максимов медлил, хотя в голове уже составилось кодированное сообщение, осталось только произнести вслух. Медлил, зная, что сейчас изменит, необратимо сломает ход событий. Чувство было сродни тому, что, наверное, испытывает человек за мгновение до того, как нажмет кнопку пуска баллистической ракеты.