Виктор Поповичев - Гефсиманский сад

– Чего ты замолчал?.. Правда, мне не хочется слушать твою пустую болтовню. Хотя, надо признаться, мне понравились слова о памятниках из золота. Очень приятно осознавать, что жизнь прожита не напрасно. Верно?.. А теперь ступай. Мне надо хорошенько выспаться. Завтра придется весь день драить сортиры на космодроме. Приближается зима, и мне необходимо запастись деньгами, ведь я категорически отказался получать пособие.

– Я послан к вам правительством, – сказал незнакомец.

– Тогда изволь, выкладывай свое дело и убирайся, – рассердился Никифор. – Вламывается, понимаешь, среди ночи и болтает о поручении правительства. Если бы ты год назад разбудил меня среди ночи, я приказал бы лакею накостылять тебе и спустить с лестницы.

– Вас хотят убить, – сказал незнакомец. – Вот мои документы. – Он протянул Никифору голубую книжицу с золотым окоемом.

– Что?! Черт! Что ты сказал? Убить?! Да кому нужен девяностолетний старик! – Никифор расхохотался. – Ты в своем уме, приятель? Да убери документ. Верю, верю... Но интересно: что еще могли выдумать твои начальники, чтоб вернуть меня на мою виллу, из-за которой разгорелся жаркий спор на суде? Разве им не известно, что последний убийца умер лет тридцать назад? И ему уже давно поставлены памятники из черного мрамора на всех планетах Кольца. Да какой дурак после этого решится на убийство! Поздно. Раньше надо было думать.

– Иронизируете, – вздохнул представитель правительства. – Нам стало известно, что кто-то решился не на обычное убийство, а на убийство Последнего Бездомного планеты.

– И что он будет с этого иметь? – насторожился Никифор.

– Его фамилию и барельеф высекут на одном из медальонов вашего жития на памятнике Последнему Бездомному – на вашем памятнике. Вам надо укрыться в безопасном месте.

– Бред... Бред какой-то, – прошептал Никифор, нашаривая под подушкой шляпу. – Во всей этой истории нет логики.

– Машина ждет вас в двадцати шагах от моста. Торопитесь.

Ночной гость вышел.

В салоне «Кентавра» пахло чем-то неприятным. Водитель, отгороженный от салона пластиковой перегородкой, что-то напевал на незнакомом языке.

– Куда мы сейчас? – спросил Никифор у продолжавшего прятать лицо незнакомца, усевшегося напротив.

– Не пройдет и пяти часов, как вы будете в безопасном месте, недосягаемом даже для самого изощренного убийцы.

– Пять часов?.. – Никифор сладко зевнул. Достал было жестянку, но, передумав курить, сунул ее за пазуху. – Пожалуй, я успею хорошенько выспаться, – сказал, повалившись на сиденье.

Чья-то заботливая рука сунула под голову Никифору что-то мягкое, похожее на меховую игрушку. Автомобиль слегка покачивало. По давней привычке Никифор мечтательно улыбнулся, мысленно представив перед собой образ Прекрасной Сильвестины Козловой, которой он в давние времена бросил под ноги шкуру последнего на планете тигра. Но сегодня от Сильвестины пахло луком. Она никогда не употребляла в пищу этот вонючий продукт. Никифор разлепил глаза. Свет дорожных фонарей отражался в узких полосках глаз склонившегося над ним человека: лицо морщинистое и коричневое, похожее на скорлупу грецкого ореха.

– Японец, – прошептал Никифор, вздрогнув. – Это ты торговался за лицензионный билет на отстрел последнего тигра дольше других... Чего ты хочешь?

– Пришла наша очередь, – сказал японец голосом прекрасной Сильвестины и сорвал с головы Никифора шляпу. – Время работает на нас. – И костлявая рука японца угрожающе взметнулась.

Но Никифор Пастухов никогда не сдавался без боя. Увернувшись от цепких пальцев, успевших-таки сдавить самый кончик носа, резко изогнулся и ткнул кулаком в ненавистное лицо...

– Господи, и за что же мне мука такая выпала!.. Чуть ведь в глаз не попал. Да ты будешь вставать?!

Никифор зажмурился от яркого света. Ощупал под собой ватник, глянул на жену, стоящую перед ним на коленях, на часы.

– Сильвестина, два часа ночи... Чего ты еще выдумала?

– Какая я тебе Сильвестина! Я – Евдокия, Ев-до-ки-я. Ну что за дурацкое имя ты мне выдумал?.. Так и будешь всю жизнь на полу спать?

– Ночь на дворе, – проворчал Никифор, доставая с подоконника пепельницу. – Дня мало скандалить? Опять за талоны будешь пилить! Не убивать же, в самом деле, из-за утерянных талонов!

– То есть как это... Потерял?.. Да ты соображаешь, что говоришь? Теперь и на сахар потерял?

– На сахар – нет. Ты же, я думал, опять про талоны на мыло вспомнила, которые я в прошлом месяце... – Никифор, разминая пальцами окурок, старался не смотреть на жену.