Ирина Дедюхова: Повелительница снов

На их свадьбе пять дней гуляла вся Партизанка, так назывался какой-то особый район в Иркутске, где, очевидно, когда-то жили иркутские партизаны или ихние подружки

Когда Лена вышла замуж за Толю, его призвали в армию, и они стали ездить из гарнизона в гарнизон по всему Дальнему Востоку, и на какое-то время задержались на реке Манджурка. Там они впервые в жизни попробовали китайские бананы и ананасы. С отвращением они потом вспоминали китайских уток, которых практичные китайцы откармливали рыбой, поэтому их жирное мясо, сколько его не туши, так и пахло рыбой. Здесь же Толя потерял свою прекрасную шевелюру, а Ленины косы понесли значительный урон. Что-то там было такое, о чем не любят рассказывать военные руководители, которым всегда мало того, что они имеют в арсенале.

Как и подавляющее число тогдашних молодых семей, Толя и Лена были отчаянно бедны. Переезды только усугубляли их нищету. Кроме того, они были средними детьми огромных крестьянских семейств. Во время учебы в институтах им помогали старшие дети, теперь на них ложилась обязанность по обучению младших. Каждая копейка учитывалась ими, и тратилась Леной с серьезными житейскими размышлениями. И еще они оба очень хотели, чтобы Анатолий поскорее демобилизовался из армии, хотели устроить тихую жизнь в каком-нибудь хорошем городе. Лене под завязку хватило сибирской и дальневосточной романтики. Практическая женщина, она хорошо помнила, как их семейство в Сибири в войну выцарапывало из мерзлой земли на чужих огородах гнилую картошку.

Она хотела бы жить в таком месте, которое имело бы более благодатные природные условия, но все же никогда не попало бы в оккупацию. А Толя, чей родной хутор в последнюю войну оккупировали дважды, и вынужденный писать в анкетах "был во время войны на захваченных и оккупированных территориях", целиком в этом был согласен с женой. Но пока они все ездили-ездили, служили-служили…

Лена очень хотела родить поскорее своих девочку и мальчика, но ее плодовитые родители завели еще одну дочку напоследок, а от папы Анатолия пришло слезное письмо о срочных выплатах налогов, с которыми они не могли справиться сами. И Лена, посылая их родителям денежные переводы, с горькими мыслями все отодвигала встречу со своей девочкой.

По ночам она часто думала об этой девочке. Она должна сделать все, чтобы у маленькой в детстве было все замечательно, а не как у Лены. Еще в институте на третьем курсе, на практике по педиатрии, их водили в показательное детское отделение. Лена впервые увидела там детскую никелированную кроватку, которая потрясла ее своим великолепием. Она твердо решила, что и у ее дочки будет такая же! Нет, она не может рожать на чемоданах в переполненном офицерском бараке!

Они как-то там предохранялись. Понять это могут только те, кто пытался предохраняться в 50-е годы в СССР. А вообще-то, секс — в огромном дощатом бараке с одним титаном на семнадцать семейств с бабками и детьми оставил у Лены на всю жизнь достаточно сильные ощущения.

После демобилизации Толи они стали перебираться поближе к центру страны. Строителю и врачу были везде рады. И вот, они осели в небольшом городе в Предуралье. Здесь им наконец-то дали первое в их жизни отдельное жилье — настоящую однокомнатную квартиру! Хотя она была совсем маленькая, а ее единственное окошко упиралось прямо в трубу районной котельной, и занавески были постоянно в копоти, но какое это было счастье! Их особо не интересовала история этого городка, который вообще-то еще до революции был известен на весь мир своими оружейными производствами, недалеко от их дома даже жил всемирно известный конструктор автоматов. Какое им дело до этого всего? У них была радиола, коллекция пластинок Лещенко на рентгеновских снимках, они были молоды, и их жизнь только начиналась! Теперь даже можно было подумать о маленьком!

Бывают в жизни грустные дни. Они становятся очень грустными, когда все тянутся и тянутся один за другим месяцами, годами… Молодая чета выяснила, что весь их героический взаимный сексуальный садизм был совершенно напрасен. У Елены, скорее всего, никогда не будет детей. Из-за голода в военном детстве она имела недоразвитые женские органы. Они жили в ожидании чуда, но ожидание затягивалось. Дальнейшая их совместная жизнь была под вопросом. Множество одиноких женщин уже пытались «раскрыть» Лениному мужу глаза. Поэтому она очень нервничала и часто уходила на работу с опухшими от ночных слез глазами.