Ирина Дедюхова - Армагеддон №3

— А что это? Разве это не Пруссия? И я тоже удивляюсь, что это у меня немецкий не включается…

— Была Пруссия, да сплыла. А машешь ты башкой в сторону матушки-России… Она там вся, как раз в той стороне.

— Ой! Грег, у них там назначено время! Я вспомнила! Через двадцать три дня! В этот момент что-то там такое будет на небе… Мне показали такое большое и непонятное… И неразлучникам тоже надо там быть с каким-то странным мужиком, чтобы встретить и реинкарнировать своего Хозяина из… из глаза… Такой глаз на ножке… в голове!

— Бред какой-то. Нет, почему это тебе, главное, что-то показали, отлично зная… ведь ты же… Прости меня, Флик, но с умищем-то ты никогда не дружил. Как теперь туда добираться? — в полном недоумении оборвал ее Ямщиков.

— Сам-то уже, конечно, забыл, но там ведь не говорят нашим малоинформативным языком, я изо всех сил пытаюсь перевести в наш формат, но часть информации безвозвратно утрачивается, — намеренно безразличным тоном сказала Марина Викторовна, вытирая рукавом катившиеся по щекам слезы.

— Ага, как чукча: что вижу, то пою, — зло подколол ее Ямщиков, намеренно не глядя на залитое слезами лицо попутчицы.

— Ты про чукчу просто так сказал? — с надеждой встрепенулась женщина, растирая глаза. — В первые часы случайного никто не говорит…

— Так… — раздраженно присвистнул мужик, играя молнией на косухе. — Значит, они в своем стиле чешут. Про чукчу сказал, не подумав. Хрен с ним, с чукчей. Ну, ладно, Флик, успокойся, не реви. О нас что-нибудь сообщали? Когда они нас отпустят?

— А разве тебе ничего не говорили?

— А я помню? Пойдем, сядем. А то стоим посреди зала, как идиоты.

— Знаешь, когда того хитрого мужичка показывали, — присаживаясь на красное пластиковое кресло рядом с Ямщиковым, сказала Марина, — мне показалось, что у него вся рожа… какие-то чукотские… вроде.

— Час от часу не легче. Понятно. Это у них юмор такой. Везде надо искать тонкие ассоциативные связи, как говорил Седой, — почти без злости ответил мужчина. — Ты не сможешь точнее вспомнить, что они сказали о нас?

— Сказали, что если справимся и сможем остаться все трое в живых, то доживем до конца.

— До какого конца? Я с нашими друзьями привык к каждому слову цепляться! — начал закипать Ямщиков.

— Не знаю… — сказала Марина. — Сказали, если выживем, должны все забыть. А как забыть, если я в этой жизни и так ничего не помню? Значит, ты теперь — Гриша…

— Вот только давай без этих бабских штучек, Флик! Ты прямо до жути на бабу становишься похожим! — опять сорвался Ямщиков, брезгливо глядя на уборщицу, разгонявшую по полу шваброй грязную талую воду и тащившую за собой красное ведро на колесиках. — Ключи, мел, четки, ладанки, гвозди у тебя с собой? Что-нибудь новенькое еще дали?

— Ага, еще какую-то карту-схему дали… с красной звездой… У меня тут потайные кармашки, — сказала женщина, неловко пытаясь через узкий ворот свитера засунуть руку себе в бюстгальтер.

— Дай-ка я сам попробую… — нетерпеливо произнес Ямщиков, решительно засовывая в ворот женщины огромную волосатую лапу.

— Гриша, Гришенька, не надо! Ой! — пыталась возразить женщина, отталкивая его ослабевшими руками.

— Флик! Ну, ты даешь! Ты же баба! — сказал оторопевший Ямщиков, нащупав что-то за пазухой у враз сомлевшей Марины Викторовны.

— Совсем совести у народа не стало! Среди белого дня сексом на вокзале занимаются! Другого места найти не могли? — рявкнула вдруг над самым ухом Ямщикова уборщица, с грохотом устанавливая рядом огромное ведро, больше напоминавшее молочную флягу. — Освободите территорию! Немедленно!

— Та що ты цепляешься, мать? Що ты гавкаешь? Бачишь, чоловик к жинке гроши ховает! — пропел присевший напротив жизнерадостный хохол.

С грохотом ведра на колесах, сигналами составов и визгом уборщицы над самым ухом — звуки окружавшей действительно медленно возвращались к Ямщикову. От этого голова не становилась легче, в ней продолжала толчками бить кровь. Он молча поднялся с женщиной, закрывшей ладонями красное от стыда лицо, и, обхватив ее за плечи, повел подальше от гремевшей ведром уборщицы. Бог мой! Флик действительно баба! И с этой бабой надо тащиться через всю страну куда-то в гору… Что скажет Седой, когда их найдет? Так, стоп! Хорош психовать… Раз они на вокзале, значит, добираться надо поездом… На восток! Поезд идет на восток! Точно! На самый Дальний Восток!

— Не реви, Флик! С кем не бывает? Не повезло, конечно. Опять. На платок, вытрись! И с чукчами не грузись пока. Только чукчей нам здесь не хватало. Пошли отсюда, билеты надо брать! — решительно сказал Ямщиков и повел в кассовый зал зарыдавшую в голос женщину.