Ирина Дедюхова - Армагеддон №3

— Какое-то там! — передразнил его Ямщиков. — Не какое-то там, а лучшее в России!

— Ах, даже так? — передернул Седой. — Вот с этого и начни. Значит, там вы себя вели замечательно, никого не убили и не сожгли.

По резко потемневшему лицу Ямщикова, Седой понял, что палку в этом направлении лучше не перегибать. Поправив очки, он приготовился внимательно выслушать разъяснения Ямщикова. После непродолжительного молчания тот в общих чертах дополнил содержание радиопередач.

…К своему училищу, законченному им с отличием в батальоне войск специального назначения ГРУ, Ямщиков относился почти восторженно. Седой понял, что с его стороны будет благоразумнее промолчать о том, что он где-то уже слышал фразу, ставшую отчего-то девизом курса Ямщикова: "Не верь, не бойся, не проси!" Как говорится, в другое время, в другом месте…

Глядя на Ямщикова, в восторге размахивающего руками, подкрепляя восторженные эпитеты в адрес командиров рот и батальонов училища, Седой не мог понять, как такие замечательные люди могли внушить его идиоту-соратнику мысль о том, что для блага Родины можно убить старую женщину, ехавшую с племянником в рейсовом автобусе.

Вкратце поведав о замечательном учебном заведении, где его научили не верить, не бояться и не просить, Ямщиков пояснил, что еще до всех военных событий он, в составе какого-то отряда СпН, следил за концентрацией в этом взрывоопасном регионе Северного Кавказа — огромного количества военной техники. Здесь Седой также счел, что намного будет разумнее не прерывать Григория. Из его слов Седой с изумлением начинал понимать, что широкомасштабная военная операция в мирное время своей собственной территории — проводилась не столько против сепаратизма отдельных политических деятелей, сколько для уничтожения следов выемки из российских банков крупных финансовых средств по фальшивым "чеченским авизо" и сокрытия следов непритязательной торговлишки военной техникой и оружием.

В январе 1995 года Ямщиков вместе с другими спецназовцами ГРУ впервые принял участие в одной, весьма деликатной работе . После уничтожения в Грозном многочисленных банков и их филиалов, через которые крутились фальшивые авизовки, именно Ямщикову и его бойцам командование поручило произвести контрольную «проверку» выполненной летунами работы. Под огнем противника они изымали уцелевшую документацию и прочие финансовые бумажонки, которыми, как тут же сообразил Седой, можно было скомпрометировать основных идеологов этих финансовых афер. Привычно потянув носом, Седой в который раз с огорчением понял, что нюх у него отбит начисто. Вместо номеров телефонов, адресов, паролей, явок, выдержек из личных дел и прочей необходимой информации, он почуял лишь тяжелый удушливый запах запекшейся человеческой крови.

Седой понимал, что должен предоставить Ямщикову возможность выговориться. Хотя он не был уверен, что факты, которые тот сообщает сбивчивой скороговоркой, на самом деле имеют отношение к страшной в своей реальности истине: Боец, на воинскую доблесть которого полагалась основная надежда в предстоящем Армагеддоне, уже изменил своему назначению. Могильщик, безошибочно нашедший ход в их закрытое заклятиями купе, куда лучше всех этих объяснений дал однозначный ответ. На общий сбор Боец явился крещеным кровью…

В голове само собою возникало грозное пророчество от Иакова, что для сатанинского крещения подходит кровь любого невинного животного, даже песья… Что же говорить о человеческой крови, имеющей особую цену…

Слушая соратника, Седой видел, насколько бесполезно напоминать об этом пророчестве человеку, упорно твердившему, будто не бывает в природе никаких "мирных чеченцев", будто правду могут понять лишь те, кто был с ним в засаде, а не сидел в тапочках у своего телевизора.

Внезапно кое-что насторожило Седого в бурном потоке воспаленного сознания Бойца. На минуту у него даже возникло ощущение, будто чутье вот-вот вернется к нему. Он постарался сосредоточился на этом ощущении, и перед ним во всем ее ужасающем величии возникла чудовищная картина заранее проигранного Армагеддона… Прижимая ладони к вискам, он увидел реки крови, растекавшиеся теплыми струйками от страны, выигравшей второй Армагеддон, — ко всем, кто, забыв о давних пророчествах, в упоении омывали в ней руки… Все промахи и просчеты второго Армагеддона кем-то уже тщательно взвешены и учтены. Седой понял, что даже их Бойцу не было оставлено ни одного шанса.