Далия Трускиновская - Жертва страсти

Мне было так стыдно за свою глупость, что я сперва ни слова никому не сказад про Айго Брейка. И лишь когда перепуганные врачи объявили всеобщий карантин и опечатали синтезатор, я признался в своем обмене, чтобы ребята из-за меня не страдали.

Меня возили к каким-то светилам. Я ел, а они на меня смотрели.

Они тоже, вроде как Айго, пробовали мне растолковать насчет мозговых центров, биопотенциалов и взаимодействий. Я так понял, что одно из двух: или ты ходишь вверх ногами, или чувствуешь, что у тебя во рту пережевывается, а чтоб все вместе — так не бывает. Вроде как в человеке идет война между этими мозговыми центрами. Ну, тут, нотариус, не у меня интересоваться надо, я все равно ничего не понял. И сами академики тоже в толк не могли взять, как Айго действовал. Кончили академики тем, что по всем прочим параметрам я совершенно здоров и могу исполнять свои обязанности. А мой случай обещали описать в каком-то медицинском журнале.

На сегодняшний день ситуация такова. Командиром отделения меня не назначают, потому что оперативник с такой способностью — один на всю разведку, и потому мной затыкают все возможные и невозможные дырки.

Эвелина сердится, что я не в силах оценить ее кулинарных изысков. А по потолку я дома все равно не хожу — незачем.

Так что вот оно, заявление. Требую найти этого старого пройдоху, который смылся с «Одуванчиков» в неизвестном направлении, и произвести принудительный обратный обмен! Чего обмен? Ну, этих… мозговых центров… на рецепторы, которые во рту… которые с импульсами… Вы меня, нотариус, не путайте, я сам кого хочешь сейчас запутаю! Есть хочу по-человечески, ясно? И пить по-человечески!

Нет, с утра-то я как раз не пил. Но если угодно — сейчас, сию минуту поднимусь на потолок, и от вашего плафончика с розочками одна стеклянная пыль останется. Не угодно? То-то…

Написано, наверно, в 1982 или в 1983 году, поскольку Фербеллин фигурирует в «Принце Гомбургском»…